Эрл Гарднер - Дело бродяжки-девственницы

В зал вошел судья Китли. Все встали. Пристав объявил заседание открытым, и помощник шерифа ввел в зал подсудимого Джона Эддисона.

Гамильтон Бергер сразу же обратился к судье:

– Ваша честь, обвинение желает быть максимально объективным, чтобы быть максимально справедливым. Я полагаю, что было бы непростительно с моей стороны не привлечь внимание суда к тому факту, что для полиции и обвинения стало необходимым произвести пересмотр и переоценку некоторых фактов и свидетельских показаний. Этого требуют и интересы обвиняемого.

– Вы просите отсрочки? – спросил судья Китли.

– Да, ваша честь.

– Надолго?

– По меньшей мере на неделю.

Судья Китли взглянул на Мейсона. Мейсон улыбнулся и сказал:

– Ваша честь, защита против отсрочки. Время слушания, в том числе время дачи показаний со стороны обвиняемого, было заранее установлено. Если у обвинения есть достаточно оснований для предъявления обвинения и содержания обвиняемого под стражей, то уже никакие новые обстоятельства не могут изменить этого. Если же новые свидетельства подрывают позиции обвинения, то тогда обвиняемый должен быть оправдан. Я хочу привлечь внимание суда к тому разделу процессуального кодекса, где говорится, что отсрочка должна быть обстоятельнейшим образом мотивирована и не может превышать двух дней на каждое заседание суда и шести дней в сумме, если только с этим не согласится защита. Но если мне будет предоставлена возможность вновь допросить одного или двух свидетелей обвинения, защита не будет возражать против недельной отсрочки.

– Что же, – согласился судья Китли, – это справедливое условие. Кого же вы хотите допросить?

– Прежде всего – свидетеля Эрика Хенсела, ваша честь.

– Кого? Меня? – удивился Хенсел.

– Да, вас, – подтвердил Мейсон.

Эрик медленно прошел к свидетельскому месту.

– Мистер Хенсел, попрошу вас подробно рассказать суду о методах шантажа, которые вы применяли. Я имею в виду тот факт, что у вас была помощница, выдававшая себя в рассматриваемом нами случае за мать Вероники Дэйл, женщина, которая помогала вам заниматься вымогательством.

– Что за ерунда! – запротестовал Хенсел. – Женщина, которая выдавала себя за Лауру Мэй Дэйл, – это сущие выдумки.

– Мистер Хенсел, предварительная проверка списка номеров машин, занесенных в записную книжку Вероники Дэйл, показала, что владельцы этих машин не только подвозили Веронику, но и давали ей деньги.

– Я-то тут при чем? – огрызнулся Хенсел. – Чем я виноват, что старые козлы испытывали нежные чувства и ради этой девчонки развязывали кошельки?

– В некоторых случаях Вероника могла поставить владельцев этих машин в неловкое положение, кто-то из них подвергался шантажу и платил деньги человеку, описание которого соответствует облику Эрика Хенсела. Что вы на это скажете?

Гамильтон Бергер подскочил со своего места:

– Ваша честь! Я протестую! Это непозволительный прием… Допрос свидетеля должен происходить…

– Протест отклонен, – оборвал его судья Китли. – Должен заметить, что от обвинений в актах шантажа свидетель Хенсел уже не уйдет. На сей раз прокуратура не сможет дать ему никаких гарантий. Суд считает необходимым привлечь свидетеля к ответственности. Мистер Хенсел, отвечайте на вопрос.

Хенсел заерзал за стойкой:

– Мне нужно посоветоваться со своим адвокатом.

– Отвечайте на вопрос.

– Нет, не могу, не буду.

– На каком основании вы отказываетесь отвечать? – осведомился судья Китли.

– На том основании, что такие показания нанесут мне ущерб.

– Как вам нравится этот ответ? – с сарказмом спросил судья Китли Гамильтона Бергера. – При ведении этого дела вы, господин прокурор, в некоторых случаях сначала проявляли невероятное рвение; хотелось бы верить, что вы дадите указание полиции с равным усердием расследовать дело о шантаже.

– Да, ваша честь, – послушно сказал Гамильтон Бергер.

– Хенсел, вы работали вместе с Вероникой Дэйл? – спросил Мейсон.

– Я отказываюсь отвечать.

– Вероника позволила арестовать себя по обвинению в бродяжничестве именно ради того, чтобы адвокат мистера Эддисона вынужден был спасать ее от тюрьмы, и тогда появлялась возможность в дальнейшем основательно шантажировать мистера Эддисона?

– Я отказываюсь отвечать на вопросы. На том основании, что ответы могут быть использованы против меня.

– В разборе этого дела прокуратура заранее гарантировала вам неприкосновенность. Любое ваше показание по этому делу не может быть вам инкриминировано, но никто не гарантирует вам неприкосновенность по актам шантажа, не связанным с Эддисоном, и тут требовать вам нечего. Никто ваших требований не удовлетворит. Но если вы проявите добрую волю, это может быть учтено в будущем. И поэтому я советовал бы вам отвечать на вопросы, – объяснил ему ситуацию Мейсон.