Эрл Гарднер - Дело любящей сестры

– Обвинение прекрасно знает репутацию адвоката защиты, – заметил Ральф Флойд, – поэтому мы не хотим оставлять ни одного незавязанного узелка.

– Пожалуй, вы сделали все, что могли, – улыбнулся судья Эллиотт. – Я думаю, господа, что мы вправе закончить слушание и передать дело в следующую судебную инстанцию.

Мейсон поднялся со своего места.

– Ваша честь, защита желает представить определенные доказательства, – сказал адвокат уважительно, но твердо.

– Почему? – поинтересовался судья Эллиотт.

– Потому что это наше право.

– У вас есть право вручать свидетелям повестки о явке в суд. Однако настоящий суд не призван для того, чтобы оценивать надежность свидетелей. Наша цель – взвесить вопрос разумного сомнения. Вы не можете утверждать, что у нас нет достаточно серьезных доказательств для передачи дела в следующую судебную инстанцию.

– Вопрос наличия или отсутствия достаточно серьезных доказательств может определяться только после завершения дела, а любая попытка принять решение, не позволив защите представить… – начал возражать Мейсон.

– О, хорошо, хорошо, – перебил судья Эллиотт. – Слушание дела откладывается до десяти часов завтрашнего утра. Однако я хочу предупредить адвоката защиты, что наш календарь забит и суд не позволит задавать вопросы с целью просто разузнать что-либо во время предварительного слушания. Суд предупреждает адвоката защиты, что мы не станем оценивать надежность свидетелей, а любой вопрос противоречивости представляемых фактов будет расцениваться в пользу обвинения, что касается настоящего слушания. Однако суд не пытается лишить обвиняемую полагающейся ей по закону защиты и заверяет ее, что в суде присяжных будет рассматриваться вопрос надежности выступающих свидетелей и будет применяться доктрина разумного сомнения. Мы просто говорим о различных процедурах в различных судах. Вы понимаете меня, мистер Мейсон?

– Да, – кивнул адвокат.

– Прекрасно. Слушание откладывается до десяти часов завтрашнего утра.

Мейсон положил руку на плечо Диане Дуглас, пытаясь ее успокоить.

– Не падайте духом, Диана, – сказал он.

– Мое дело передадут в суд присяжных? – спросила она.

– Не исключено. Однако я хочу собрать как можно больше фактов до того, как на предварительном слушании будет принято решение.

– Что происходит в суде присяжных?

– Все решают присяжные. Они должны вас оправдать, если улик будет недостаточно. – Мейсон склонился вперед и спросил шепотом: – Где вы взяли этот револьвер, Диана?

– Где и сказала, мистер Мейсон. Он, окровавленный, валялся на полу. Я отнесла его в ванную, вытерла кровь полотенцем, а потом засунула к себе в сумочку. Он с трудом туда вошел. Тогда, наверное, и выпала моя кредитная карточка.

– И вы спрятали его в самолете?

– Да. Я вынула полотенца и пошарила рукой за контейнером, в котором они лежат, нащупала отверстие и просунула туда револьвер. Я думала, что его там никогда не найдут.

– А теперь я хочу спросить вас о девушках, с которыми вы вместе работали в Сан-Франциско. Как вы думаете, кто из них написал мне записку?

– Могла любая из них.

– Ее отпечатали на электрической пишущей машинке.

– Все машинки в конторе – электрические.

– Ладно, не падайте духом. Увидимся завтра утром.

Мейсон взял портфель и вышел из зала суда.

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в небольшом уютном итальянском ресторанчике, расположенном недалеко от Дворца правосудия. Хозяин давно знал их и всегда оставлял для них отдельный кабинет, если в суде слушалось дело, в котором участвовал Мейсон.

– Из того, что я слышал, судья уже заранее принял решение, – заметил Дрейк.

Мейсон кивнул.

– Что тебе удалось разузнать, Пол?

– Не очень многое, – признался сыщик. – Разрозненная информация. Не уверен, что она тебе поможет… Как ты сам говорил, твоя клиентка – неисправимая лгунья.

– И да, и нет. Она врала мне, потому что пыталась спасти репутацию брата. Она думала, что на него могут обрушиться какие-то неприятности, а для того, чтобы их избежать, следует заплатить пять тысяч долларов. Она хотела исполнить его желание. Поэтому она не послушалась моих советов и попыталась меня обмануть. Однако, когда дело приняло совсем другой оборот, она перестала врать. По крайней мере, как мне кажется, сейчас она говорит правду. У адвоката есть долг перед клиентом. Независимо от того, сколько раз клиент наврал, адвокат должен ему верить. Адвокат обязан считать, что во время окончательного раскрытия карт клиент говорит правду.