Джайлс Блант - Нежная буря

— Присядьте в смотровой. Снимите ботинки, носки и рубашку.

— Рубашку?

— Хочу послушать ваше сердце. Доктор Шокетт нашел у вас аритмию и направил вас к кардиологу. Это было полгода назад, но я не вижу в карточке результатов.

— Знаете, так я к нему и не попал, к этому кардиологу.

— Очень жаль. — В голосе доктора Кейтс послышалась металлическая нотка.

— Он был занят, я был занят. Сами знаете, как это бывает. В общем, так мы с ним и не увиделись.

— У вас в семье были случаи сердечных заболеваний, мистер Кардинал. Такие вещи не следует игнорировать. — Она повернулась к Кардиналу-младшему. У нее был холодный взгляд, который он счел даже сексуальным — несомненно, именно потому, что она стремилась исключить из своего взгляда всякую чувственность. — Думаю, вам лучше подождать здесь.

— Конечно. — Кардинал сел.

В дверь негромко постучали, и вошла регистраторша.

— Извините. Пришел Крейг Симмонс. Настаивает, чтобы я передала вам, что он вас ждет.

— Мелисса, у меня пациент. У меня весь день пациенты, по записи. Он не может вот так вклиниться.

— Знаю. Я ему говорила. Сто раз говорила. Не желает слушать.

— Хорошо. Скажите, что я его приму после этого больного, но смогу уделить ему не больше пяти минут. Это в последний раз. Извините, — сказала доктор Кейтс, когда регистраторша вышла. В темных глазах врача уже не было такого спокойствия. — Некоторые не выносят, когда им отвечают «нет».

Она вошла в смотровую и закрыла за собой дверь. Кардинал слышал их голоса, но слов разобрать не мог. Он огляделся. Во времена Рэя Шокетта все в этом кабинете было хромированное и пластмассовое. Теперь же — кожаные кресла, вентилятор под потолком, два стеллажа, где за стеклом теснится медицинская литература. Темно-красный персидский ковер создавал здесь теплую, гостеприимную атмосферу — словно вы попали не в кабинет врача, а в студию художника.

Спустя четверть часа доктор Кейтс вышла из смотровой. За ней следовал Кардинал-старший, вид у него был грозный.

Она вынула рецептурную книжку и стала писать, одновременно говоря:

— Выписываю вам два лекарства. Первое — мочегонное, оно вам прочистит легкие. Второе — разжижающее кровь, оно вам снизит давление. — Она оторвала рецепты и протянула их Стэну. — Кардиологу я позвоню сама. Только тогда будет уверенность, что вы действительно придете к нему на прием. Моя ассистентка позвонит вам и сообщит время.

— А как насчет вождения? — спросил Кардинал-младший.

Доктор Кейтс покачала головой. Выбившаяся черная прядь волос обвилась вокруг ее шеи.

— Никакого вождения.

Стэн не выдержал:

— Черт побери. Да вы хоть представляете, каково это, когда тебе приходится звонить кому-то каждый раз, когда ты захочешь выйти из дому? Вам всего тридцать, что вы понимаете? Откуда вам знать, что я чувствую или не чувствую — ступнями или, черт побери, каким-нибудь другим местом? Я сидел за баранкой еще за двадцать лет до вашего рождения. Никогда не попадал в аварии. Меня даже за превышение скорости никогда не штрафовали. И теперь вы меня уверяете, что я не могу водить машину? И что мне прикажете делать? Каждые пять минут звонить ему ?

— Я понимаю, что вы расстроены, мистер Кардинал. Вы правы, мне бы тоже это не понравилось. Но вам стоит иметь в виду две важные вещи.

— Ну, разумеется. Сейчас вы меня станете учить, о чем мне думать.

— Позвольте мне закончить.

— Что-что вы сказали?

— Я сказала — позвольте мне закончить.

Вот молодец, подумал Кардинал. Многие пугались гнева Стэна — в том числе и его собственный сын, — но эта молодая женщина умела владеть собой.

— Две важные вещи. Во-первых, невропатия у вас, скорее всего, пойдет на убыль. Вы постоянно следили за содержанием сахара в крови, и это очень хорошо. Все станет ясно через три-четыре месяца. А во-вторых, каждый зависит от окружающих. Всем нам стоит научиться просить о том, в чем мы нуждаемся.

— Ужасно чувствовать себя инвалидом, черт возьми.

— Это не конец света. Откровенно говоря, меня сейчас больше волнует ваше сердце. У вас в легких много жидкости, я это обнаружила при прослушивании. Давайте сначала разберемся с этим, а потом уже будем думать о вождении, хорошо?

Когда Кардинал с отцом вернулись в приемную, какой-то человек, сидевший там, выбрался из кресла и протиснулся мимо них в кабинет. Что-то в нем показалось знакомым — светлые волосы в сочетании с мускулатурой завсегдатая тренажерных залов? — но мужчина вошел в кабинет и закрыл за собой дверь, прежде чем Кардинал сумел вспомнить, кто это такой.