Джайлс Блант - Нежная буря

— По-моему, это место ничем не хуже любого другого. Подержи руль, пожалуйста.

Они поменялись местами, лодка под ними вильнула. Кардинал вынул темную урну из мешка, который предоставило им похоронное бюро.

— А я думала, что закон запрещает развеивать прах над озером, — проговорила Кэтрин.

— Верно, — ответил Кардинал. — Запрещает.

Он пытался сообразить, как открывается урна. Это был тяжелый черный предмет, сделанный из резины или чего-то подобного. На нем не было никаких выступов, никакой ручки, за которую можно было бы ухватиться и потянуть, ничего отвинчивающегося.

— А что тебе скажут, если тебя застукают?

— Копы? Заставят собрать все обратно.

— Нет, я серьезно.

— Скорее всего, выпишут небольшой штраф, — ответил Кардинал. — Думаю, мне понадобится открывалка.

— Хочешь, я попробую?

— Не надо. У меня своя методика. — Кардинал вынул перочинный нож и стал подцеплять крышку. Когда он ее снял, внутри оказался прозрачный пластиковый пакет размером с полуфунтовый мешочек муки. Он был набит бледно-серым прахом. Почти все частички были мельче ногтя на его мизинце.

— До сих пор не верится, что его нет, — сказала Кэтрин. — Он был… такой жизнерадостный.

Кардинал развязал узелок и открыл пакет, по-прежнему держа урну на коленях.

Только что озеро принадлежало им одним. Но теперь, казалось, все вокруг кишело людьми. Метрах в пятидесяти обнаружилась парусная шлюпка. Прямо на них быстрым ходом шла моторка. Вдоль берега даже плыл кто-то на каноэ.

— Лучше подождать, пока они пройдут, — сказал Кардинал.

— А ты что-нибудь скажешь, когда будешь развеивать? — спросила Кэтрин.

— Не знаю. Вроде бы надо. Да я и хочу. Только я совсем не умею делать такие вещи.

— Просто скажи то, что чувствуешь, Джон. Ты же знаешь, он тебя любил.

Кардинал кивнул. Он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы собраться с духом. Мимо промчалась моторка. Семья из четырех человек. Дети на корме помахали им и крикнули:

— Эй, на палубе!

Кэтрин помахала в ответ.

— Ну, — наконец произнес Кардинал, — пора. — Он повернулся и встал коленями на скамью. — Не хочу это затягивать. Просто развею его в воздухе — и всё.

— Хорошо. Я буду следить, чтобы лодка не двигалась.

Налетел ветер. Кардиналу пришлось опустить пакет, чтобы прах не засыпал лодку. Когда он наклонился, волна от прошедшей моторки ударилась им в борт и качнула лодку. Ему пришлось ухватиться за планшир.

— Только не хватало мне свалиться в воду. Папа был бы в восторге.

— Еще бы.

Кардинал, удерживая равновесие, вытащил из урны пакет, потом двумя руками слегка потряс его, словно засевал газон. Попав в воду, пепел закружился серыми кучевыми облаками. Чтобы вытряхнуть пакет полностью, понадобилось около минуты. За кормой тянулся широкий серый след. Частички полегче плавали на поверхности, а еще более мелкие летели по ветру.

— Я подумал, что… я бы хотел сказать озеру… сказать так: прими этот прах и будь к нему добрым, озеро. Это был хороший человек. — Кардиналу пришлось набрать побольше воздуха. — Хороший муж, хороший кормилец семьи. Хороший человек… да, я знаю, я уже это сказал… Вот таким был мой отец.

Кардинал снова сел лицом вперед. Он вдруг ощутил, что очень устал.

Кэтрин взяла его за руку. Она выключила мотор и в наступившей тишине наклонилась и положила голову ему на плечо. Кардинал почувствовал, как ее тело сотрясается от рыданий.

Лодку сносило по ветру, слегка разворачивая, так что вскоре они снова увидели залитый солнцем Алгонкин-Бей. Так они плыли около четверти часа, не произнося ни слова. Потом Кэтрин сжала ему руку и проговорила:

— Мне понравилось то, что ты сказал.

Кардинал прополоскал пакет и урну в воде, прежде чем положить их обратно на заднюю скамейку.

— Хочешь, я опять встану на руль?

— Не надо, — ответила Кэтрин. — Все нормально.

Она завела мотор, и они отправились назад, к Вест-Феррису. Волны глухо шуршали по бортам. Ветер играл каштановыми волосами Кэтрин, трепал их как ему вздумается. Солнце вернуло румянец на ее щеки, и теперь она была очень похожа на ту молодую женщину, на которой Кардинал женился почти тридцать лет назад.

Он протянул руку и коснулся ее плеча.

Кэтрин обернулась.

— Что?

— Ничего, — ответил Кардинал. — Ведите корабль домой, капитан.

Скрудж — персонаж «Рождественской песни в прозе» Чарльза Диккенса, отличавшийся крайней скупостью. (Здесь и далее прим. перев.)