Эллери Куин - Квин в ударе

— Наконец-то, дорогой, — сказала Хелена.

— Совсем скверно? — пробормотал он.

— Вовсе нет. Джон, ты весь промок. Неужели было необходимо работать так поздно в эту жару?

— Очевидно, поэтому ты в кресле?

— Я подогревала для тебя обед, который приготовила миссис Пул.

— Мама разрешила нам подождать тебя, потому что мы хорошо себя вели, — сказала Луанна. — Ты принес шоколадку, папа?

— Мы вели себя не очень хорошо, — поправил Бреки. — Видишь, Луанна, я говорил тебе, что папа не забудет.

— Мы поможем тебе принять душ. — Хелена склонилась вперед в инвалидном кресле. — Бреки, ангел, не выпячивай попку. Джон, не мог бы ты поиграть в спасателя на водах?

— Тебе совсем плохо?

— Слегка, — призналась Хелена.

«Слегка!» — думал Кэрролл, поднимаясь с женой и детьми в лифте, установленном два года назад, когда болезненное состояние Хелены стало хроническим. Слегка — хотя даже в самые лучшие дни она волочила ноги, как старуха. Но — на костылях или в инвалидном кресле — отказывалась позволить другим воспитывать ее детей.

Кэрролл принимал душ на глазах у восхищенной семьи, с тоской думая о своем смуглом здоровом теле.

В спальне он обнаружил шейкер с мартини, а на кровати свежее белье и его любимые слаксы и куртку.

— Что не так, Джон?

— Неужели это заметно? — усмехнулся Кэрролл и поцеловал жену в шоколадное пятно, оставленное пальчиками Бреки.

Хант появился под аккомпанемент грома и дождя, как персонаж скверной телемелодрамы.

Кэрролл был удивлен. Его также смутило то, что дети перестали болтать, как только массивная фигура адвоката возникла в дверях столовой.

— Мередит? — Кэрролл приподнялся со стула. — Я думал, вы уже летите в Чикаго.

— Я направляюсь в Ла Гуардиа, [18] Ла Гуардиа — нью-йоркский аэропорт, названный в честь Фьорелло Генри Ла Гуардиа (1882–1947) — мэра Нью-Йорка в 1933–1945 гг. — ответил Хант. — Опять ноги, Хелена?

— Да. Как это скучно! — Хелена посмотрела на экономку, которая, стоя в прихожей, держала на вытянутой руке мокрые вещи Ханта. — Мистер Хант выпьет с нами кофе, миссис Пул.

— Да, мэм.

— Нет, мэм, — поправил Мередит Хант. — Но все равно — спасибо. А малышам не пора спать?

Бреки и Луанна украдкой придвинулись к креслу матери.

— Мы хотели дождаться нашего папу, — улыбнулась Хелена, привлекая их к себе. — Как Фелисия, Мередит? Я позвоню ей, как только немного отпустит.

— Не надо. В эти дни у моей жены латиноамериканское настроение.

Что-то явно было не так. Джон Кэрролл снова почувствовал тревогу.

— Уже поздно, ребята! — преувеличенно весело сказала Хелена. — Поцелуйте папу и пожелайте доброй ночи мистеру Ханту.

Хелена выехала в кресле из комнаты вслед за детьми. Уже из прихожей она бросила быстрый взгляд на мужа, потом что-то сказала миссис Пул, и все скрылись за дверью лифта.

— Жизнь полна сюрпризов, — вздохнул Кэрролл. — Вы хотели поговорить со мной, Мередит?

— Безусловно. — Острые зубы Ханта блеснули.

— Давайте пройдем в мой кабинет.

— Я могу говорить и здесь.

Кэрролл посмотрел на него:

— Что у вас на уме?

— Вы мошенник, — отчеканил Мередит Хант.

Кэрролл опустился на стул, потянувшись к стоящей на столе хрустальной сигаретнице.

— Когда вы об этом узнали, Мередит?

— Я знал, что совершил ошибку, позволив Талли Уэсту уговорить меня принять вас в фирму ради Хелены. — Широкоплечий адвокат ходил по столовой, глядя на мраморный камин, картины, хрусталь, фамильное серебро. — Я всегда говорил, что нельзя бросаться на помощь при каждом инциденте в переулке. Беда Талли и Хелены в том, Джон, что они сентиментальные идиоты. Они искренне верят в демократию.

Пламя зажигалки дрогнуло. Кэрролл положил незажженную сигарету.

— Позвольте мне объяснить, Мередит…

— Поэтому я присматривал за вами, — продолжал Хант, не прекращая ходить. — И особенно за трастом Айкина. Мне доставит немалое удовольствие продемонстрировать моему партнеру с голубой кровью, как его дворняжка-протеже присвоил ценные бумаги на сумму двадцать тысяч долларов.

— Я бы хотел объяснить…

— Что тут объяснять? Лошади? Игра на бирже? — Хант повернулся. Под его правым глазом подергивался нерв. — Или женщина?

— Тише, Мередит!

— Значит, женщина. Ну конечно. Когда мужчина вроде вас женат на…

— Нет! — прервал Кэрролл. Помолчав, он спросил: — Талли знает?

— Еще нет.

— Это мой брат Харри. Он связался с опасными личностями, срочно нуждался в двадцати тысячах, чтобы выбраться из передряги, и обратился ко мне.