Эллери Куин: Квин в ударе

— Никаких красных амбаров, окруженных штокрозами, — говорил он репортеру «Райтсвиллского архива». — Мой план — создать репертуарный театр, где круглый год будут играть местные таланты.

— Но никто в этих местах никогда не играл даже вторых ролей в профессиональных труппах, — возразил репортер. — Почему вы думаете, что они станут делать это в любительских?

На это маленький человечек подмигнул розоватыми глазками.

— Подождите и увидите.

Секретным оружием Скатни являлась Джоан Траслоу. Джоан была тем, что парни в кафе называли «клевым маленьким сусликом», с натуральными светлыми волосами и огромными фиалковыми глазами. Она изучала драму в университете Мерримака, когда ее отца свалил артрит, и Кейафас Траслоу был вынужден оставить пост секретаря Городской Корпорации. Джоан пришлось вернуться домой и устроиться секретаршей в похоронное бюро на Аппер-Уислинг. Она первая отозвалась на призыв Скатни, и, прослушав ее, он пришел в восторг.

— Чудесно! — шепнул Скатни Роджеру Фаулеру. — Мы все будем гордиться этой девушкой!

Это замечание не утешило Роджа. Инженер-химик, он использовал долю в пироге своего двоюродного дедушки Фаулера, чтобы купить одну из заброшенных фабрик на берегу Уиллоу в Лоу-Виллидж и превратить ее в компанию «Фаулер кемикалз». Его интерес к театру Скатни Блуфилда был строго гормональным — он преследовал Джоан Траслоу с тех пор, как достиг половой зрелости. Чтобы не упускать ее из виду, молодой Фаулер предложил свои услуги Скатни, который был не из тех, кто смотрит дареному коню в зубы. Театр нуждался в технике, отвечающем за плотничные работы, реквизит, свет и прочие скучные, но необходимые детали. Поэтому, покуда закулисные работы шли полным ходом, Скатни не заботило, сколькими возможностями пользуется Роджер, чтобы загнать в угол мисс Траслоу и sotto voce, con amore [5] Вполголоса, с любовью (ит., муз.). пытаться продать ей химическую продукцию для домохозяек.

Скатни переделал «Бижу» снаружи и внутри, переименовав его в «Райтсвиллский театр». Это стоило ему целого состояния, и Эмелин Дюпре стала первой, кто взял на себя труд озвучить весть судьбы. (Мисс Дюпре, рупор всех городских новостей, преподавала танцы и актерское мастерство детям райтсвиллского haute monde. [6] Высший свет (фр.). )

— Скатни не получит ни цента прибыли, — заявила Эмелин.

На сей раз «рупор», кажется, провозгласил правду. Несмотря на Джоан Траслоу, идея театра обернулась полным провалом. Скатни пробовал ставить Шоу, Кауфмана и Харта, Теннесси Уильямса, даже Ионеско и Ануя (последние были зачаты в отчаянии и рождены в несчастье), комедии, фарсы, мелодрамы, трагедии, традиционные и эксцентричные пьесы, но с каждым представлением зал становился все менее заполненным.

— Конечно, пока что мы не слишком преуспеваем, — размышлял вслух Скатни после очередной удручающей недели.

— Джоан превосходна, и ты это знаешь, — не удержался Роджер.

— Спасибо, сэр. — Ямочки на щеках у Джоан сводили Роджера с ума. — Я думала, вы против того, чтобы женщины делали карьеру.

— Не все женщины, а только ты, — ответил Роджер, ненавидя себя за то, что ямочки сразу исчезли. — Слушай, Скатни, сколько еще доставшихся тебе по наследству бабок ты готов угробить на это сооружение, которое мы именуем театром?

— Я еще не сдался, Роджер, — четко заявил Скатни.

«Неужели местные вкусы настолько деградировали, — вопрошала передовица «Райтсвиллского архива», — что нашими любимыми развлечениями должны быть телевестерны, театрализованные рекламы дезодорантов и фильмы, заставляющие наших детей дрожать от страха? В то время, когда Райтсвилл отражает общенациональное распространение среди молодежи преступности, алкоголизма, наркомании, азартных игр, проституции, общине следует поддержать усилия мистера Блуфилда обеспечить нас достойной драматургической продукцией. Почему бы не посещать театр регулярно и не приводить с собой детей постарше?»

Ответом послужило увеличение пустых мест. Письмо в «Райтсвиллский архив» за подписью «Кассандра», чей литературный стиль не отличался от стиля Эмелин Дюпре, предлагало переименовать «Райтсвиллский театр» в «Театр с привидениями».

Когда городские насмешки достигли Холма, розовые глаза Скатни стали угрожающе красными. Очень немногие жители Райтсвилла знали, насколько тонка кожа Скатни Блуфилда.

В своем необъятном кабинете он бросился в кресло, похожее на трон викингов, и стал напряженно думать, покуда ему в голову не пришло имя Арчера Даллмена.