Уолтер Саттертуэйт - Эскапада

Я улыбнулся.

— Да, задавал вопросы одним, другим.

— Ну, разумеется, леопард никогда не меняет своих пятен, верно? Я другого и не ожидал. — Он уселся поудобнее, поддернул брюки, чтобы не смять стрелку и положил нога на ногу, правую на левую.

— Тогда, если не возражаете, просветите нас с сержантом.

Мы втроем сидели в библиотеке. Марш и сержант Медоуз заняли диван, я примостился в кресле. Сержант расположился слева от Марша с блокнотиком на широком колене. Ему было под сорок, одет в черный костюм, очень крупный мужчина, почти такой же широкий и высокий, как Дойл. Ранние залысины, редкие темные волосы, точно лаком, приклеены к квадратному черепу. Тяжелая челюсть отливала синевой: у него была такая борода, что успевала отрасти, пока он смывал мыло с бритвы. Поперек густой левой брови — заметный шрам, в форме запятой, нос сломан, по меньшей мере единожды, и плохо починен. Судя по всему, жизнь у английских сержантов полиции не слаще, чем у сержантов полиции в Америке.

Инспектору Маршу было за сорок. Нос ему никогда не ломали. Это был узкий, аристократический нос на узком же, аристократическом, подвижном лице. Нос был тонкий, как и остальные черты лица — волосы, густые и темные, брови, скулы, заостренный подбородок, небольшой, резко очерченный рот. Изысканный серый шерстяной костюм в утонченную полоску был подогнан по его стройной атлетической фигуре. Кончик светло-серого платка изящно выглядывал из нагрудного кармана пиджака. Марш выглядел до того деликатно-изысканным, что я стал опасаться, не воспарит ли он ненароком и не улетит ли прочь.

Но век деликатных полицейских недолог. Впрочем, глаза Марша, карие с зеленью, смотрели вовсе не деликатно. Хотя лицо казалось открытым и честным. Он улыбался, шутя со мной, складывал губы бантиком или покусывал нижнюю мелкими белыми зубами. Время от времени он двигал бровями — то опускал, то поднимал, — удивляясь или веселясь. Но, когда он смотрел мне в глаза, взгляд его становился холодным, рассудительным и пристальным.

Марш захотел побеседовать со мной наедине. Во дворике лорд Боб сам познакомился с инспектором и представил ему остальных: леди Перли, Сесилию, сэра Артура, Великого человека и сэра Дэвида, который уже поднялся с травы, но соображал пока еще туговато. Меня лорд Боб представил последним, назвав «телохранителем Гудини из пинкертонов».

Марш улыбнулся мне и сказал:

— Прелестно! Живой пинкертон. Замечательно! — Он повернулся к лорду Бобу, и его тонкое подвижное лицо внезапно помрачнело. — Лорд Перли, позвольте мне принести вам свои соболезнования. «Увы, потеря невознаградима. Здесь даже и терпенье не поможет». [20] У. Шекспир «Буря», акт V, сцена 1. Перевод Мих. Донского. «Буря».

Лорд Боб моргнул.

— Да. Хорошо. Большое спасибо.

Марш наклонился к нему.

— Вы, вероятно, посчитаете меня не очень учтивым, и я покорнейше прошу меня извинить, но не найдется ли у вас укромного уголка, где я мог бы уединиться с господином Бомоном? Нам надо кое-что обсудить. — Он понизил голос и опустил брови. — Очень важные вопросы, сами понимаете. Тихо-тихо.

Лорд Боб как будто удивился. То ли просьбе, то ли самому инспектору Маршу. И то верно, инспектор Марш мог удивить кого угодно. Но, как истинный джентльмен, лорд Боб сказал:

— Разумеется. Есть библиотека.

— Библиотека! — воскликнул Марш, раскрыв глаза от удовольствия. — Замечательно! — Он наклонил голову. — «Найди же нужную средь книг моих и горе позабудь…» [21] Шекспир «Тит Андроник», акт IV, сцена 1. Перевод А. Курошевой. «Тит Андроник».

Лорд Боб уставился на него. Марш повернулся ко мне.

— Вы знаете, где библиотека? Я кивнул.

— Прелестно. Леди Перли, лорд Перли, дамы и господа, надеюсь, вы простите нам это вторжение. Вы наверняка думаете: полиция, бюрократизм, неприятные вопросы, и я готов с вами согласиться. Надеюсь, однако, вы потерпите, пока я ненадолго уединюсь с господином Бомоном. А потом буду с нетерпением ждать возможности побеседовать с каждым из вас.

Теперь на него таращился не только лорд Боб. Марш повернулся ко мне и улыбнулся:

— «Смелей, Макдуф, не трусь!» [22] У. Шекспир «Макбет», акт V, сцена 8. Перевод М. Лозинского.

Устроившись в библиотеке, я, все еще без пиджака, спросил:

— Начинать сначала?

Он улыбнулся так, будто я высказал мысль, до которой он сам бы не додумался, но которая пришлась ему по душе.

— Да, с самого. Так с чего же все началось? Господин Гудини нанял вас в Соединенных Штатах, правильно?