Уолтер Саттертуэйт - Эскапада

— Я же говорил, отец был не в себе, — начал лорд, Боб.

Он и мы с Великим человеком сидели в маленькой гостиной рядом с оранжереей, где накануне мы беседовали с Дойлом. Лорд Боб сидел напротив.

— Он был совсем без ума, — продолжал он. — И не только потому, что ему хотелось всех выпороть, — хотя и в этом не было ничего хорошего, разумеется. Но он, видите ли, обожал переодеваться, изображать семейное привидение, лорда Реджинальда, и пугать девиц. Гостей. Надевал ночнушку, приклеивал спиртовым клеем фальшивую бороду и парик. И выглядел довольно внушительно. Он выжидал, когда они заснут. Потом через туннель проникал к ним в комнаты. Будил их своим воем и вопил, что собирается их обворожить. Разумеется, все это было до того, как с ним произошел несчастный случай.

— Как ему удавалось избежать разоблачения? — поинтересовался я. — Неужели ни одна из женщин об этом не рассказывала? И не жаловалась?

— Ну, знаете, таких случаев было немного. Пять или шесть за все время. И все эти женщины на самом деле верили, что это был лорд Реджинальд. Теряли сознание или с визгом выбегали в коридор. А одна из них, странная такая, писательница, утверждала, что он ее и правда обворожил. И старая свинья в самом деле это сделал, должен признаться с сожалением. Ужасно, я понимаю, но уж так оно было. Граф потом несколько недель этим хвастался.

— Он насиловал этих женщин?

Брови лорда Боба взлетели вверх.

— Бог мой, нет. Насиловать? Бомон, помешанный или в своем уме, но он был Фицуильямом.

— А вот мисс Тернер решила, что ей грозит опасность…

— Да. — Он поморщился и поднял руку, как регулировщик. — Мисс Тернер. Я ужасно переживаю за мисс Тернер. Все это, как я уже сказал, было до несчастного случая. Когда мы узнали, что его парализовало, я вздохнул с облегчением и не стыжусь в этом признаться. Не будет больше никаких истеричных женщин в коридорах, глупых рассказов о привидениях.

Он набрал в грудь воздуха.

— Вероятнее всего, отец здорово изменился. Он лежал там у себя и разлагался. Гнил, как рана, а? Он и раньше-то был не в себе, а потом и подавно. Даже не помнил, кто он такой, забыл, что он Фицуильям. К тому времени, как он снова стал ходить, он уже совсем рехнулся. Знаете, он ведь так и не признался, что может ходить. Держал это в тайне.

— А как же вы узнали?

— На вечеринке в выходные, несколько месяцев назад. Компания из Лондона. Друзья Алисы — художники, писатели и все такое. Она познакомилась с ними там, в городе, и взяла под свое крыло. Была среди них женщина, совсем молодая, по имени Кора… или Дора? Харрингтон или что-то в этом роде. Неважно. Среди ночи ее вопли разбудили все восточное крыло. Она видела его, сказала она. Реджинальда. Он хватал ее, сказала она. Он никогда этого не делал раньше. В смысле не прикасался к ним. Кроме той ужасной женщины, правда. Я узнал обо всем утром.

— Вы с ним поговорили? С отцом?

— Конечно. Сразу же. Ворвался к нему, зачитал закон об охране общественного покоя и порядка. Разумеется, он все отрицал. Да разве такое возможно, спросил он меня. Он же парализован, верно? Прямо святая невинность. Должен признаться, я ему почти поверил. Убедил себя, что, может, эта Харрингтон просто нервная. Женские причуды, а? Слышала звон, да не знает, где он. И я убедил себя, что отец тут ни при чем.

Великий человек спросил:

— Какие же меры предосторожности вы приняли, лорд Перли, чтобы это больше не повторялось?

— Запер вход в туннель. На всякий случай. Его вход, со стороны туннеля. Там есть специальные металлические петли на такой случай. Сработаны несколько веков назад. Просунул в них лом. Он никак не смог бы выйти.

— Но там не было никакого лома, когда я нашел туннель, — сказал Великий человек.

— Знаю, — ответил лорд Боб. — Сам вчера искал. — Он повернулся ко мне. — После того, как проводил вас в комнату Карсона. В туннель я попал через другой вход, дальше по коридору, и затем вернулся. Этот чертов лом исчез.

— Ваш отец мог воспользоваться этим же входом раньше и убрать лом.

Он кивнул.

— Наверное, так оно и было. Но в пятницу утром он был на месте. Я проверял.

— Кто еще знал про туннель? — спросил я.

— Никто. Это семейная тайна. В нее посвящают только первенца, сына. И берут с него клятву хранить ее как зеницу ока — в общем, в духе пережитков феодализма. Глупо, конечно. Но пока он был жив, в смысле, граф, я свято хранил тайну.

— А леди Перли знала, что ваш отец изображает из себя привидение?

— Конечно, знала. Но она относилась ко всему спокойно, не то что я. Она легче прощает, Алиса. Сказала, это-де болезнь, и тут уж ничего не поделаешь. Однако впредь допускать такое нельзя. А о туннеле она ничего не знала. Думала, отец просто бродит по коридорам.