Доминик Сильвен - Когда людоед очнется

— Не уверена, что она и впрямь так рада от нас избавиться, как хочет показать, — сказала Лола, улыбаясь и махая ей рукой.

— А я не понимаю, как ты еще можешь улыбаться этой ведьме.

— «.. Можно улыбаться, улыбаться и быть мерзавцем», [31] Перевод Б. Пастернака. как писал старина Шекспир, наш общий отец.

— В Новом Орлеане ты что-то редко цитировала, значит, уже запахло отечеством.

— «И дым отечества нам сладок и приятен»!

До посадки у них оставалось еще немного времени, и Лола воспользовалась им, чтобы заглянуть в книжный. Выбирая кажёнскую поваренную книгу для Максима Дюшана, она обнаружила рекламный щит, на котором красовалось американское издание «Господина пряностей». Нью-йоркское издательство «Сеймур & Хопкинс» выпустило прелестную книгу. Шафранное название «Lord of the spices» прекрасно гармонировало с отцифрованным портретом Луи-Гийома Жибле де Монфори в полный рост. Его красный редингот стал еще ярче, светлые волосы — золотистее, зеленые глаза — зеленее. Это зрелище потрясло ее. Сходство между Луи-Гийомом и Юпитером было разительным.

— Смотри-ка, ты читала это в Париже. Хорошая книжка?

— Я еще не дочитала.

Дарсен открыл им дверь квартиры, которую любой агент по недвижимости назвал бы апартаментами класса люкс. Высокие потолки с лепниной, паркет из светлого дерева, вид на Эйфелеву башню, обилие света, тишина… Квартира казалась еще просторнее оттого, что мебели в ней почти не осталось. Только кресло, телевизор, кровать и кухонная обстановка. Более темные пятна на выцветших обоях напоминали о прежде висевших там картинах. Жильбер Марке знавал свой золотой век, который понемногу истаял. В кабинете программист, сидевший за компьютером Марке, открыл им его почту, и Дюген нашел сообщение, которое подрядчик отправил ему на служебный адрес «sduguin@ciatl3.fr»:

«Я заказал Брэду Лу. Брэда убил я. Простите».

— Отправлено вчера, в двадцать три тридцать семь, — уточнил компьютерщик.

— То самое, что я прочитал утром у себя в офисе, — заметил Дюген.

— Эксперты говорят, что Марке умер между двадцатью двумя и полуночью, так что все сходится, — добавил Дарсен.

— Все, кроме стиля.

— Какого еще стиля?

— Марке не отличался сдержанностью. На допросах он спорил, противоречил нам, клялся и божился, что он ни при чем. И такой лаконизм совсем не в его духе.

— Перед тем как вышибить себе мозги, вряд ли захочется попусту молоть языком.

— Стоило ли затевать побоище с «узи» и гранатой, чтобы затем выразить свои соболезнования и вежливо удалиться?

— И чего ради называть своих жертв по имени, почти ласково? — добавил Николе.

Дюген переглянулся со своим лейтенантом. Мы снова заодно, Людовик?

— «Ласково»? Ну вы скажете тоже, — пожал плечами Дарсен.

Они оставили квартиру криминалистам и вернулись в служебную машину. Дюген ждал, пока Николе соберется с духом высказать накипевшее.

— Мне звонил Дейв Паркер. Нашли «беретту», из которой застрелили Кларк и Фрэзера. В парке перед домом.

— Почему ты мне раньше не сказал?

— Ее нашла Дизель.

— Мне она ничего не говорила. Я сам узнал от Паркера. Совсем недавно.

— Корина права. Вы сообщаете нам, когда вам это удобно.

— Я и не думал, что ее поездка в Новый Орлеан изменит ход расследования.

— Простите, что говорю это, шеф, но вам никогда не приходило в голову, что она вами манипулирует?

Ему захотелось ударить Николе. Но он сдержался. Вряд ли, размахивая кулаками, ему удастся вернуть уважение коллег.

— Вернемся к оружию.

— Отпечатки принадлежат не Арсено. Паркер и его команда продолжают поиск.

Мне почудилось или он и впрямь подчеркнул слово «команда»? — подумал Дюген. Он потер лицо и посмотрел на улицу Университе. От всего здесь веяло роскошью, покоем, уютом. Ничего не изменилось. В девятнадцатом веке квартал уже выглядел фешенебельным. Марке казалось, что он живет вне времени. В ином измерении. Все мы тешимся иллюзиями.

— Марке всегда вращался среди акул, — сказал Дюген. — Непросто будет решить, кого из них первым брать за жабры. Но я предлагаю начать с его партнерши по бизнесу, мадам Хатчинсон. Она больше всех выигрывала от его смерти.

Дюген еще не забыл, как допрашивал эту женщину. Она отвечала на его вопросы с редкой непринужденностью, призналась, что удовольствия, и прежде всего деньги, — главные ценности ее жизни. И что она намерена поселиться в Париже, городе, который «отвечает ее ожиданиям».