Найо Марш - Убитая в овечьей шерсти

С той стороны, где жили слуги, донесся дружный лай сторожевых псов, глухой и холодный в рассветном воздухе. Послышался стук топора, отрывистый разговор, и сразу же поплыл приятный запах дыма. За все еще темными окнами мелькнуло только слабое обещание света, туманный отблеск, но темноту уже прорезал розовый рог, омытый неземной чистотой. Это был Пронзающий Тучи, там, далеко за плато, вставший навстречу рассвету.

Аллейн принял ванну и побрился при свете свечи и, когда вернулся в комнату, в окне стали различимы очертания деревьев, клочки тумана над болотами и дорога, одинокая и бледная, вытянувшаяся вдоль плато. Под его окном замер сад, бледно-желтый, морозный и жесткий. Пока он одевался, небо над горами прояснилось и, хотя плато все еще было окутано сумраком, их очертания стали отчетливей в слабом утреннем свете.

Завтрак начался при искусственном освещении, но вскоре лампы стали бледными и ненужными. Наконец наступило утро. Атмосфера в доме совершенно изменилась. Надо всем витал дух подготовки к трудовому дню. Дуглас и Фабиан были в рабочей одежде: бесформенных брюках, вылинявших свитерах, надетых на темные рубашки, в старых твидовых пиджаках и тяжелых ботинках. Урсула облачилась в короткий рабочий халат. Теренция Линн появилась, подтянутая, как всегда, в тиковом пальто, шерстяных чулках и бриджах — в английском стиле, как отметил Аллейн: одна из четырех, она, казалось, специально оделась для своей роли. Миссис Эйсуорси, как обычно, недоверчивая и лукавая, лидировала.

Дуглас закончил раньше остальных и, перебросившись парой слов с Фабианом, вышел, пройдя под окнами столовой. Вскоре он появился на дальней лужайке вместе с отарой овец в сопровождении собаки. Пять баранов-мериносов вытягивали головы, глядя на него. Аллейн видел, как Дуглас проследовал к воротам, открыл их и подождал. Спустя пару минут бараны двинулись к нему, тяжело, неторопливо. Он пропустил их в ворота, и вся группа исчезла.

— Когда вы будете готовы, — проговорил Фабиан, — не пойти ли нам в овчарню?

— Если вам что-нибудь нужно, — начала миссис Эйсуорси, — я имею в виду, мы все хотим быть полезными. Столько нужно всего… Другой раз невольно подумаешь… Но это совсем другое дело, конечно… — и она удалилась с несчастным видом.

— У Эйс голова пошла кругом сегодня утром, — сказала Урсула. — Вы скажете нам, мистер Аллейн, если мы сможем чем-нибудь помочь?

Аллейн поблагодарил ее и сказал, что ничего не надо. Он и Фабиан вышли из дома.

Лучи солнца еще не озарили Маунт Мун. Воздух был холодным, и земля хрустела под ногами. Со дворов доносился обычный шум высокогорной равнины, сонное, монотонное жужжание, блеяние овец. Фабиан шел слева по тропе, среди подстриженных тополей живой изгороди, уже охваченных цветом пламени. Они свернули на лавандовую тропинку и прошли через ворота, долго брели вдоль замерзшего потока, а затем стали подниматься в направлении домиков и сарая. Шум усилился. Блеяние овец, настойчивое и похожее на человеческие голоса, выделялось теперь из общего монотонного шума. Они приблизились к длинному навесу, крытому гальванизированным железом, в окружении близлежащих дворов, за которыми находился выгон, настолько заполненный овцами, что походил на движущееся озеро. Овец сгоняли ко дворам люди и собаки; люди кричали, а собаки лаяли злобно и отрывисто. Целый поток овец устремлялся по узенькой дорожке, понукаемый низеньким человеком с обезьяньим лицом, который разделял их на отдельные ручейки. Ему помогал юноша за оградой, который все время подбегал к овцам, размахивая шляпой и выкрикивая что-то фальцетом. При каждом таком выкрике овцы, погоняемые сзади собаками, бросались мимо юноши в распахнутые ворота.

— Это Томми Джонс, — сказал Фабиан, кивком головы указывая на мужчину у ворот. — А этот мальчик — Клифф.

У него довольно приятная внешность, подумал Аллейн. Прядь светло-каштановых волос падала на лоб. Лицо худощавое. Нежность и вместе с тем резкость очертаний скул гармонировала с разрезом глаз. Упрямо очерченный рот. Он все еще был худ и неуклюж, как подросток. Его серый свитер и грязные шерстяные брюки придавали ему вид школьника, хотя одет он был как взрослый. Увидев Фабиана, он усмехнулся, на минуту остановился, затем опять со свистом и гиканьем понесся за очередной овцой. Овцы заструились в ворота и сбились в кучу у него за спиной.

Теперь, подойдя ближе, Аллейн смог в невнятном шуме различить отдельные звуки: жалобное блеяние овец, стук их копыт по замерзшей земле, их почти человеческое покашливание и шумное дыхание, выкрики людей, визг собак, звук мотора.