Найо Марш - Снести ему голову

Доктор Оттерли опустил скрипку.

— Простите, — сказал он, — но мне надо идти. Да и с тебя уже на сегодня хватит, Лицедей. Будь моя воля, я бы вообще запретил тебе играть. Да ты посмотри на себя, старый дурень, — ты же дышишь все равно как раздуваешь мехи. Совершенно незачем так себя мучить. У тебя же почти нетанцевальная роль. Слушай меня: я сейчас ухожу, а ты смотри больше не танцуй. Сядь вон и играй для других, если хочешь. Вот тебе скрипка. И никаких плясок. Понял? Доброй ночи, парни.

Он втиснулся в пальто и вышел. Было слышно, как отъехал его автомобиль.

Эрни пробовал свои силы в разгоне толпы. Делая огромные прыжки, он от души размахивал мечом, сокрушая невидимых противников, и при этом гудел и жужжал, как мальчишка, который решил поиграть в летчика. Конек тоже не стоял на месте, однако танец его выглядел теперь несколько странно. В конце концов оказалось, что Саймон Бегг просто застрял в своем обмундировании и не может выбраться.

— Уф-ф… Слава богу! Чтоб я еще раз влез в эти чертовы доспехи… — проворчал он. — На плечи давит, а уж вонь стоит такая — прямо спасу нет!

С Бетти то же самое, — подтвердил Ральф. — Похоже, они знатно потели — наши пращуры. Ничего не попишешь: как говорится, toujours l'art. [7] Искусство вечно (фр.).

— Может, простирнем их, а, Лицедей? — спросил Бегг.

— Конька стирать нельзя, — отрезал Лицедей, — а вот что нужно тебе будет сделать, так это начистить железо и кожу, да еще не забыть разогреть кадку со смолой и окунуть туда подол. Уж будь уверен — смола тебе все начисто отобьет.

— Это уж точно, — позавидовал Ральф. — Повезло тебе, Бегг. Мне вот улыбнулось меньше — не могу же я превратить свою Бетти в Смолли или Гудронни…

— Как же это я забыл про горячую смолу… — хлопнул себя по лбу Бегг. — До того странный обычай! Представляешь, каково — отлавливать самых хорошеньких девушек, а потом обмазывать их горячей смолой, а? Пожалуй, в таком виде эти Смолли далеко не убегут…

— Говорят, Пэдстоу, когда был Коньком, — вспомнил Крис, — прямо валил их на землю и обливал, ровно свечки…

— Будем мы еще смотреть на всяких там дикарей и язычников, — вмешался в разговор старик. — Не для нас такие дела, вот что я скажу. Смотри у меня, Симми-Дик, и не помышляй.

— Неподражаемо, — развел руками Ральф, — а что все это такое, если не обычай язычников?

— И никаких не язычников. Обычай хороший и достойный, если хорошо и достойно его исполнять, а мы так и будем.

— А вообще-то, — хмыкнул Саймон Бегг, — я бы не отказался взять с собой под этот вонючий навес какую-нибудь красотку — вроде той модницы, с которой меня сегодня познакомили…

Эрни громко заржал и тут же получил от отца подзатыльник.

— Цыть! Девица твоя племянница, а ты каков? Тебе наоборот заступаться за нее должно.

— Вот-вот, — проворчал Ральф.

Бегг с любопытством взглянул на него.

— Простите, дядя, — извинился он. — Не хотел обидеть. Так просто, подумалось. Что ж, готов сменить тему: когда, например, вы надумаете отдать нам кузницу?

— Никогда. Кажется, уже не раз вам говорено. Ни за что.

— До чего же упрям, собака! — буркнул Бегг, как бы ни к кому не обращаясь.

Дэн, Крис и близнецы исподлобья взглянули на отца.

— Мы-то сами с нашим удовольствием, — сказал Дэн, — ты знаешь, Симми-Дик, но отец и слушать не хочет.

— Послушай, отец, — проникновенно начал Крис, — ведь она все равно останется в семье. Просто мы знаем, что скоро здесь проложат шоссе. Это же золотое дно — автосервис на перекрестке. Компания останется нашей. Я знаю, как обделать все бумаги. И кузница тоже у нас будет. Поначалу Симми-Дик станет вести свои автомобильные дела сам — на своей стороне. Эрни поможет ему. Это же верное дело, слышишь? — Он повернулся к Ральфу. — Ну правда же? Правда?

Прежде чем Ральф успел ответить, Эрни отвлекся от своих упражнений и выпалил:

— Я разрешаю тебе, командир! Давай!

Лицедей уже открыл рот, чтобы обрушить на младшенького поток брани, как вступился Дэн:

— Слушайте, мы, кажется, пришли сюда, чтобы готовиться? Хватит уже — пора начинать. Еще раз последнюю сцену. Зачинай, отец!

Братья вышли на середину. Лицедей, сердито бормоча себе под нос, взял скрипку и заиграл вступление.

Вскоре все увлеклись и разговор был забыт. Старательно топая ногами, танцоры опять вздымали к потолку клубы пыли.

А за окошком, замотанная в шарфы и занесенная снегом, сидела миссис Бюнц и, с упоением вслушиваясь в музыку, записывала последовательность движений.