Уолтер Саттертуэйт - Кавалькада

— Но здесь в горах всюду деревни. Лесники. Пастухи. Вы раздобудете бензин, Фил.

— Сколько же бензина нужно пастуху?

— Фил, я думаю, что бензин вы найдете. У кого-нибудь обязательно найдете.

Я повернулся к мисс Тернер. Она задумчиво рассматривала карту.

— А вы что думаете? — спросил я у нее.

Она подняла голову. Лицо заметно осунулось.

— Разве у нас есть выбор?

Итак, мы заполнили оба бака «Меголы» и сняли багажные контейнеры. В грузовике нашелся скатанный старенький брезент. Мы его раскатали на дне кузова. Деревянную створку двери приладили вроде пандуса, вкатили втроем «Меголу» в кузов и аккуратно положили на бок, на брезент. Углом брезента я прикрыл мотоцикл, а Пуци положил на него сверху еще и дверную створку. Туда же, в кузов, погрузили мы и багажные контейнеры, а сами втроем забрались в кабину.

На окраине Пассау мы остановились у первого же гаража, где продавали бензин. Пуци вылез из машины и наполнил канистру.

А вернувшись, он рассказал, что самой громкой новостью в Пассау этим утром было сообщение о шайке контрабандистов, которые поубивали друг дружку на берегу реки.

Контрабандисты в приграничном городе. Что ж, вполне резонная версия, по крайней мере для полиции.

— Живые есть? — поинтересовался я.

— Один, в больнице, без сознания. Как думаете, может, это лейтенант Кальтер?

Пуци вовсе не улыбалось отвечать за смерть лейтенанта Кальтера.

— Ага, — сказал я, — вполне возможно.

В маленьком магазинчике метрах в двухстах от дороги Пуци закупил целый пакет продуктов. Мы проехали через Пассау и затем перебрались на другой берег Дуная. На дорогах — никаких полицейских постов, никаких засад.

На нужную тропу мы выехали километрах в восьми к востоку. При въезде возле нее стоял аккуратный столб с указателем — черная стрела, а под ней надпись: «РОРНБАХ, ГРАФЕНАУ».

Тропа оказалась достаточно широкой, и Пуци смог проехать по ней в глубь леса метров на пятнадцать, подальше от посторонних глаз. На небольшой полянке мы стащили «Меголу» на землю.

Мотоцикл уже не выглядел таким блестящим, без единого пятнышка, каким он гордо стоял в гараже у Ханса Мюллера. От быстрой езды, да еще по разбитой дороге он был весь в грязи. На некогда сверкавшей черной поверхности появились царапины.

Я снова прикрепил к мотоциклу багажные контейнеры, и мы уложили туда все необходимое. Канистра с бензином, которую дал Пуци, уместилась в левом ящике вместе с кое-какой снедью — сухой колбасой, хлебом и бутылкой пива. Портфель и две бутылки минеральной воды мы положили в правый ящик. А остальное — конфеты, немного сыра и сухие крендельки — мы с мисс Тернер распихали по карманам.

Мисс Тернер пристроила свою сумку на манер почтальона — перекинув ремень через голову и просунув в петлю правую руку, так что ремень пришелся на грудь и спину, поверх пальто, а сама сумка оказалась у нее под правой рукой.

Я сказал, что вряд ли она теперь сможет ехать боком: ведь впереди нас ждала грязная, разбитая дорога.

Она равнодушно кивнула и стала расстегивать пальто.

— Не дадите свой нож?

Я протянул ей перочинный ножик, она отошла в сторонку и принялась за работу, распарывая пальто по шву.

А я между тем повернулся к Пуци и протянул ему руку.

— Спасибо, Пуци. Я очень благодарен вам за все, что вы для нас сделали.

Моя рука утонула в его лапище.

— Всегда к вашим услугам, Фил. — Лицо стало печальным. — Жаль, конечно, что все так вышло, честное слово. Прямо беда какая-то. Все эти неприятности. С Эриком…

Пуци на мгновение опустил глаза. Ему нравился Эрик фон Динезен.

И тут же вскинул голову.

— Но поверьте, стоит мне переговорить с господином Гитлером, как все образуется. Все будет хорошо.

— Еще бы, — отозвался я.

Он взглянул на мисс. Тернер, увидел, что она закончила кромсать одежду, и слегка ей поклонился.

— Мисс Тернер, желаю вам благополучного пути.

— Спасибо. — Она подошла и торжественно протянула ему руку. И он ее пожал.

Кивнув мне на прощание, он неуверенной шаркающей поступью направился к кабине грузовика — такой большой, тяжелый, неуклюжий. Открыл дверь и залез в кабину. Повернул ключ зажигания и начал задом выводить громоздкую машину из леса. Через переднее стекло мне хорошо была видна его большая голова. Перед тем как совсем скрыться за деревьями, он высунул руку в боковое окошко и помахал нам.

Я махнул ему в ответ.

Он был антисемитом. И нацистом.

Но когда ему позвонили среди ночи и сказали, что мы с мисс Тернер попали в беду, он оделся и помчался за полтораста километров в своем допотопном грузовике нам на выручку.