Эрл Гарднер - Дело полусонной жены

– Нет.

– Здесь будут судебные репортеры и официальный нотариус для принятия присяги Эллен Кэшинг.

– Ну а Дрейк?

– Боюсь, что он провел скверную ночь. Вчера он звонил по телефону этому жулику Аттике и спросил, во сколько ему обойдется компромисс.

– Ну и чего же он добился?

– Аттика ответил, что он обойдется вам обоим ровно в двести пятьдесят тысяч долларов, и бросил телефонную трубку.

– Естественно. Ты можешь себе вообразить, как он сейчас горд, представляя в этом иске Эллен Кэшинг, а в уголовном процессе – Марион Шелби. Он, конечно, не допустит сейчас никакого вмешательства посторонних. Этот иск поддержит его в предстоящем процессе. В понедельник он выступит в суде в защиту миссис Лэси, а Скотта Шелби выставит как самого гнусного предателя во всем штате.

Зазвонил телефон, и Делла подняла трубку.

– Это Дрейк.

Мейсон взял трубку:

– Хелло, Пол!

– Не приветствуй меня сегодня, Перри. Вчера я был весел, но сегодня тише воды, ниже травы. У меня такое чувство, что кто-то всунул пневматическую заклепку в мой череп.

– Так плохо? – спросил Мейсон.

– И даже еще хуже.

– Согласно уведомлению сегодня ко мне в контору в десять часов утра явится Эллен Кэшинг для дачи показаний под присягой.

– Это действительно так?

– Ты ведь не забыл о ее иске, не так ли?

– Забыл?! – воскликнул Дрейк. – В том-то и несчастье! Я пил всю ночь напролет, чтобы забыть об этом, но ничего у меня не вышло.

– Позаботься вот о чем, Пол. У тебя ведь есть друзья среди газетных репортеров, которые иногда оказывали тебе услуги?

– Да, есть, а в чем дело?

– Пустяки, просто мне кажется, что во время этого разговора здесь у меня могут выясниться новые интересные подробности, относящиеся к процессу Шелби. Они, возможно, заинтересуются этим.

– Черт возьми, Перри. Ты прав, и я рад, что ты подсказал мне это. Сам бы я не додумался.

– Позвони своим друзьям, Пол. У меня маленькое помещение, и я могу пригласить не более двух репортеров. Пригласи тех, кто оказывал тебе услуги. На этот раз ты, возможно, расплатишься с ними.

– Спасибо, Перри. Начало в десять часов?

– Правильно.

– О’кей! Времени осталось немного, но я позвоню им сейчас же.

Едва Мейсон повесил трубку и повернулся к Делле, чтобы сказать ей что-то, как дверь открылась и появилась Герти.

– С добрым утром, мистер Мейсон! – сказала она. – К вам пришел мистер Аттика из фирмы «Аттика, Хокси и Мид».

– Сейчас еще нет десяти, – ответил Мейсон.

– Он сказал, что специально пришел немножко раньше, так как хотел побеседовать с вами наедине.

– Хорошо, пусть войдет.

Джордж Аттика был рослым, но слегка сутулым мужчиной с серыми глазами, которые никогда не выдавали мыслей своего хозяина. Ему было около пятидесяти лет; волосы у него уже поседели. Он обладал звучным, низким, хорошо поставленным голосом оратора. У него были хватка и живой ум.

– Боюсь, что зря я сорвался, беседуя с мистером Дрейком вчера вечером, – вкрадчиво начал он.

– Извинения принимаются в любое время. Садитесь.

Аттика сел, взглянул на Деллу и многозначительно откашлялся.

– Все в порядке, – сказал Мейсон, – она останется здесь.

– Хорошо. Я собираюсь написать всю историю Марион Шелби и опубликовать ее в воскресных газетах. Эта история полна драматизма и затронет чувствительные струны в сердцах женщин всего мира, тех женщин, которые отдали все, что имели, мужьям, обещавшим любить и лелеять их до конца жизни.

– Вы, очевидно, думаете произвести такое же впечатление и на присяжных в суде? – спросил Мейсон.

– Не говорите со мной в таком тоне, – с упреком сказал Аттика, – это вовсе не подходит вам.

– Мне безразлично, что вы считаете подходящим или не подходящим для меня, – ответил Мейсон. – Слава богу, я прожил свою жизнь так, что могу делать все, что захочу.

– Приятная и очень интересная философия. Но я хочу поговорить с вами о человеке, по отношению к которому у вас есть определенные моральные обязательства.

– В самом деле?

– Я так полагаю. Она солгала вам, и вы имеете полное право сердиться. Но поймите и ее: она молода, неопытна и страшно испугана. К тому же не понимает, что единственный ее путь к спасению заключается в откровенном признании. Она думает, что, рассказав всю правду, погубит себя, тогда как на самом деле это спасет ее. Когда станет известно все, ее оправдают, именно это я и скажу присяжным в суде.

– Очень интересно, – сказал Мейсон, – но нет ни малейшей необходимости обращаться с этим ко мне. Поберегите все эти слова до судебного заседания.