Джон Карр - Третья пуля

— Ну? — осведомился полковник Маркуис.

— Ну, — мрачно произнес инспектор Пейдж, — из револьвера Уайта была выпущена только одна пуля.

Пейдж не сомневался, что его шеф наслаждается этим. Полковник Маркуис выпрямился в кресле, а выражение его румяного веснушчатого лица стало менее язвительным.

— Великолепно! — сказал он, зажигая очередную сигарету. — Что мне нравится, инспектор, так это ваш неформальный стиль устного рапорта.

Пейдж никогда не был уверен, можно ли воспринимать слова заместителя комиссара всерьез, но усмехнулся в ответ:

— Откровенно говоря, сэр, мы не могли поверить глазам. Оружие выглядело таким, каким вы видите его сейчас, — полностью заряженным, кроме одной гильзы. Конечно, теоретически Уайт мог войти в комнату, выстрелить один раз, потом открыть барабан, достать израсходованную гильзу, вставить на ее место другую пулю и выстрелить вторично.

— Чепуха, — сказал полковник Маркуис.

— Да, сэр. Зачем кому-то проделывать такой нелепый трюк, когда барабан был с самого начала заряжен полностью? Кроме того, Уайт не мог этого сделать. В таком случае где-то должна была бы находиться гильза от первой пули, а ни при нем, ни в комнате ее не было. Мы в этом убедились.

— А что говорил обвиняемый?

Пейдж достал из кармана записную книжку и нашел нужную страницу.

— Я зачитаю вам вслух протокол допроса, — сказал он, — хотя Уайт пребывал в таком скверном состоянии, что его показания выглядят не более связно, чем все остальное в этом деле. Прежде всего, я предупредил его, что все сказанное им будет записано и может быть использовано как доказательство. Вот как это звучит:

«— Вы застрелили его?

— Не знаю.

— То есть как это не знаете? Вы не отрицаете, что застрелили его?

— Я стрелял в него. Потом началось странное. Я не знаю.

— Вы стреляли в него дважды?

— Нет, клянусь богом! Я выстрелил в него только один раз. Не знаю, попал ли я в него, но он не упал.

— Вы хотите сказать, что был только один выстрел?

— Нет-нет, выстрелов было два. Я их слышал.

— Который из них произвели вы?

— Первый. Я выстрелил в старую свинью, как только вошел в комнату. Он как раз повернулся от окна и протянул ко мне руки.

— Вы имеете в виду, что здесь был кто-то еще и он произвел второй выстрел?

— Не знаю.

— Но вы больше никого не видели?

— Нет. Горела только лампа над столом, и я не мог видеть всю комнату.

— Вы хотите сказать, что если бы кто-то выстрелил в этой комнате прямо под вашим носом, то вы бы не увидели ни человека, ни оружия?

— Не знаю. Я выстрелил в старую свинью, а он с криком побежал от меня к другому окну. Тогда я услышал другой выстрел. Он остановился, поднес руки к груди, сделал еще пару шагов и упал лицом вниз поперек стола.

— Откуда был произведен этот выстрел?

— Не знаю».

— Когда я задал ему этот вопрос, сержант Борден сделал открытие. Он шарил вдоль западной стены, возле двух огромных желтых фарфоровых ваз. Взгляните на план — они стоят в двух углах комнаты у этой стены. Борден наклонился рядом с вазой в северо-западном углу и подобрал гильзу.

Сначала он, разумеется, подумал, что это гильза от револьвера «айвор-джонсон», которую мы искали. Но я с первого взгляда понял, что это не так. Гильза была выброшена из пистолета 32-го калибра. Заглянув в вазу, мы нашли пистолет.

С кривой усмешкой Пейдж подтолкнул через стол браунинг 32-го калибра.

— Он лежал на дне вазы, куда кто-то его бросил. Ваза была слишком высокой, чтобы достать до дна рукой. Но судья принес в павильон зонтик — мы нашли его прислоненным к стене в коридоре и выудили пистолет его крючком.

По запаху из дула я определил, что браунинг стрелял совсем недавно. В обойме не хватало одной пули. Наши баллистические эксперты ручаются, что гильза от этой пули — та, которую мы нашли около вазы. Когда я прикоснулся к гильзе, она была еще теплой. Иными словами, сэр, ею выстрелили буквально несколько секунд назад.