Грант Аллен - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла

Да, он был знаком с означенной несчастной девицей, с готовностью подтвердил Оуэн, отвечая на вопросы коронера. Ему нравилось болтать с обеими девушками, и всего-то. Серьезных намерений не имел. Уважительно относился к ним обеим, находя их весьма приличными молодыми особами. Питал ли он к кому-нибудь из них нежные чувства? Разумеется нет. Ни одной из них он не выказывал особого предпочтения. Никогда не помышлял о том, чтобы жениться на ком-нибудь из них — прислуга не могла стать достойной партией для него, к тому же его матушка не одобрила бы такой союз. Из двух девушек Джейн Кросс была ему более по душе. Ровным счетом ничего не знает об обстоятельствах, связанных с ее смертью, считает все случившееся происшествием самого прискорбного характера, это известие поразило его до глубины души.

— Правда ли, что в понедельник вечером вы были в их доме? — спросил коронер.

— Нет, это неправда.

— Я видел, как он выходил из номера седьмого через садовую калитку! — взволнованно выпалил какой-то мальчишка, сидевший в заднем ряду.

— Нет, не видел, — спокойно ответил Томас Оуэн, обернувшись, чтобы поглядеть, кто это произнес. — А, это ты, Боб Джексон! Да, я заметил, как ты скрылся за углом, когда я отошел от калитки.

— Так, значит, вы были там?! — вскричал коронер.

— Нет, сэр. Я и впрямь был возле их дома, но внутрь не заходил. Вот как это получилось: в понедельник у меня были кое-какие дела на ферме, близ Монплера, туда я и отправился вечером. Проходя мимо седьмого дома, я увидел двух горничных в окне второго этажа. Одна из них — кажется, Джейн Кросс — окликнула меня и со смехом спросила, уж не к ним ли я собрался. Я сказал, что нет, но пообещал заглянуть к ним на обратном пути, если они не против. Поэтому-то, возвращаясь, я позвонил в дверь их дома. Ответа не последовало, и я позвонил еще раз, но результат был тот же. Затем я отправился прямиком домой, к своим счетным книгам, и больше никуда не выходил, и моя матушка может это подтвердить. Вот вся правда, сэр, клянусь вам, истинная правда!

— В котором часу это было?

— Точно не могу сказать. Уже смеркалось.

— А на обратном пути видели ли вы кого-нибудь из девиц?

— Никого.

— Может, слышали что? Какой-нибудь шум?

— Ничего такого. Я решил, что они не стали открывать, потому что час был уже поздний, вот и все. Уверяю вас, сэр, об этом деле мне более ничего не известно.

Коронер повторно вызвал Матильду Валентайн.

После его заявления воцарилось молчание. Кнапп и стоявший подле него второй полицейский вперили в Оуэна пристальные взгляды исподлобья, как бы отказываясь безоговорочно верить его словам. Коронер повторно вызвал Матильду Валентайн.

Она показала, что тем вечером Оуэн проходил мимо их дома и что Джейн действительно обратилась к нему с шутливым вопросом. Но при этом отрицала, что слышала звонок в дверь, и заявила, что тем вечером в дверь вообще никто не звонил. Слова ее, казалось бы, подтверждали, что Оуэн звонил в дверь как раз в то время, когда она ушла за элем.

Как видите, дознание не пролило дополнительного света на это дело, и следствие зашло в тупик.

— Прекрасное завершение нашего отдыха, нечего сказать, — мрачно воскликнул сквайр. — Не люблю я этих тайн, Джонни. А в номере седьмом приключилось самое таинственное происшествие из всех, что мне довелось повидать в жизни!

Никогда еще море в Солтуотере не было столь прекрасным, никогда еще волны не отливали таким серебром на солнце, а небо никогда еще не казалось нам столь чистым. Но мы не могли в полной мере насладиться этой красотой.

— Видишь ли, Джонни, — выражение лица сквайра и тон его голоса были одинаково мрачными, — когда все твои мысли только и заняты что этим ужасным происшествием по соседству, то будь тут хоть шторм, хоть штиль… Повторяю, не люблю я всяких загадок — для меня они хуже желудочных колик.

Для нас да и для всего Солтуотера произошедшее было по-прежнему окутано тайной. Более недели прошло с того дня, когда это случилось. Бедняжка Джейн Кросс ныне покоилась на открытом всем ветрам кладбище.

Матильду, которая с тех пор жила у нас, оставалось лишь пожалеть. Девушки были очень привязаны друг к другу, и она испытала сильное потрясение. Взор ее был постоянно затуманен слезами, и она сторонилась номера седьмого как чумного места. До этого меж горничными укрепилось суеверное предубеждение касательно смерти сына их хозяев, Эдмунда Пихерна, которая приключилась в этом доме несколькими неделями ранее. И если до этого Матильда боялась одного призрака в доме, то теперь, несомненно, страшилась увидеть двух.