Лео Брюс - Дело без трупа. Неоконченное дело [сборник]

— Я бы не стал ничего утверждать заранее, но мы должны выслушать его показания.

— Ладно, так уж и быть.

Я снова оказался за рулем своей машины, и мы направились до боли знакомой дорогой к юго-восточному пригороду Лондона.

Когда мы остановились рядом с магазином, нам даже не пришлось входить в него, потому что жена лавочника уже дежурила на пороге и вглядывалась в проезжавшие автомобили. Ее и без того красноватое лицо выглядело сейчас еще более разгоряченным от возбуждения, а маленькая черная шляпка то и дело грозила свалиться с растрепанной головы. В руке она сжимала зонтик и принялась им бешено размахивать, заметив наше появление.

Биф, однако, вышел из машины с важным и неспешным видом, оправив на себе плащ, прежде чем обратиться к ней.

— Добрый вечер, — сказал он.

— О! Я прождала здесь уже больше часа и так рада, что вы все-таки приехали! — бурно выплеснула свои эмоции лавочница. — Я сумела выследить его. Нашла, где он живет, все о нем разузнала. Могу назвать имя, рассказать о его репутации. Даже попыталась сделать фотографию, но освещение было очень плохим.

— Если нам понадобится фотография, то я об этом позабочусь сам. А вас просил только выяснить, где он обитает.

— Да я и выяснила. В какой-то степени мне просто повезло в том смысле, что я снова увидела его. Отправилась по магазинам после обеда и в два часа, когда закрываются пабы, вдруг заметила, как он выкатился из одного, пьяный вдрызг. Со мной была другая леди. Я повернулась к ней и спросила: «Не знаешь, кто это такой?» А она мне: «Конечно. Это старик Фрайер. А что такое?» Я объяснила ей, насколько для меня это важно, и двинулась вслед за ним. Он почти полтора часа добирался до своего дома, хотя до него было совсем недалеко. Все время останавливался, а один раз вдруг уселся прямо на тротуар и полчаса просидел, прислонив голову к фонарному столбу, пока полисмен не заставил его подняться и идти своей дорогой. Он хорошо известен в этом районе. То есть я хочу сказать, что чуть ли не каждый слышал о нем. Почти всегда пьян, а пока трезвый, торгует шкурами, костями и прочей гадостью. Ходят слухи, что у него где-то припрятаны большие деньги, но никто в точности ничего сказать не может. Во всяком случае, я наслушалась о нем такого, что он кажется мне способным на все. Даже на убийство.

— Мне не столько важно, на что он способен, — остановил ее монолог Биф, — сколько необходимо выяснить, где он нашел трость с лезвием, которая наверняка не принадлежала ему прежде.

— Вот, значит, как? — Женщина с обидой посмотрела на Бифа. — А я-то думала, вы расследуете настоящее преступление. Если б знала, как мало вам нужно, не стала бы стаптывать туфель, разыскивая грязного пьяницу, торгующего коровьими костями.

— Должен отметить, — моментально сменил тон Биф, — что вы оказали мне очень большую помощь. В подобном расследовании каждая мелочь может иметь решающее значение. Так где, вы говорите, живет этот самый Фрайер? У него свой дом?

— Едва ли это заслуживает названия дома, — ответила женщина, к которой сразу же вернулось прежнее возбуждение. — У него что-то вроде затрапезного двора с сараем, где он по временам и ночует.

— Тогда где же он проводит другие ночи? — спросил Биф.

— Как мне рассказывали, где придется. Повсюду. Его видели во всех мыслимых и немыслимых здешних местах. Стоит ему запить, как он может забраться в любой темный угол, чтобы проспаться. Да что там! Его однажды застали спящим прямо в церкви! А спать он может так долго, что даже трудно поверить.

Биф понимающе усмехнулся.

— Мне доводилось знавать подобных типов, — сказал он.

— Но, Биф, — перебил его я, — как вы сумеете установить, что именно Фрайера видел Уилсон выходившим из ворот «Кипарисов» в то утро? Это мог быть совершенно другой человек, а трость стала простым совпадением с предполагаемым орудием убийства.

— Я уже обдумал такую вероятность. А потому, прежде чем мы все отправимся к старику, я собираюсь прихватить с собой молодого Уилсона. Он сможет опознать старика, верно?

Роуз и Эд Уилсон обитали теперь в маленькой квартире над автомастерской и гаражом. Внешне оба были рады нас видеть, и после нескольких минут разговора я понял, что их чувства вполне искренни. Даже в самом Эде Уилсоне я уловил перемену, словно он успел несколько возмужать со времени нашей последней встречи. В нем по-прежнему проглядывали самонадеянность и уверенность в успехе своих новых планов, как прежде он верил в удачу других начинаний, но эгоизма и любования собой значительно поубавилось.