Валентин Пламенов - Послание мертвеца

– А она давала о себе знать после того, как обосновалась в Риме?

– Нет, с тех пор от нее ни слуху, ни духу! Стерва!

Чтобы справиться с нахлынувшими на него воспоминаниями, полковник снова схватился за бутылку, на дне которой плескались остатки ракии.

– Стефан часто приглашал сюда гостей?

– Нет. Только Бистру. Я в гостиной, они – в комнате. Если им приспичит в туалет, нужно через меня переступать. Я все думал, что как умру, мой мальчик сможет устроиться по-человечески. Что я могу сказать о Бистре? Воспитанная девушка, сама зарабатывает себе на хлеб... Когда, бывало, проходили мимо меня, Стефко и слова не скажет, а она любезная такая, милая... „Как вы поживаете?" – спросит, иногда оставит мне журнал, когда там бывали ее материалы. Все писала о любви, о ревности, о моде – о том, что интересует молодых... да и не только их...

– Значит, свет погас во время репортажа о футбольной встрече между Бельгией и Данией, когда бельгийцы забили гол? – еще раз решил я уточнить время происшествия.

– Именно.

– Сколько вы выпили к тому времени, когда Бистра позвала вас и сказала, что Стефан не отзывается?

– Граммов двести, не больше. Если я смог зажечь свечу, которую я держу вон там, за телевизором, переключить пробку и открыть дверь ванной...

– Наверное, это было не очень трудно, крючок-то совсем ржавый!

– Да нет, пришлось как следует поднажать! – с упорством пьяного сказал полковник. – А вот вы мне скажите, Демирев, можно ли вызвать ту стерву в Болгарию и арестовать ее? Я бы рассказал вам о ней много интересных вещей!

Лошадиная физиономия моего собеседника сморщилась в угодливой улыбке, так что заблестели крупные порченые зубы. Нет никакого смысла разговаривать с этим человеком. Дай бог, чтобы он протрезвел к похоронам!

– Мы подумаем над вашей просьбой! – сказал я и попрощался, чувствуя острую необходимость поскорее выбраться на свежий воздух.

Я прошел через захламленный двор, вышел на бульвар, закурил, несколько раз глубоко затянулся и постепенно пришел в себя. Там, наверху, среди плесени и сырости полковник продолжал заливать горе ракией.

Судя по всему, мое предчувствие начинает оправдываться. И дело не только в электробритве, ванне, трагической развязке, а в давно накопившихся наслоениях отношений между людьми, хотя на первый взгляд они выглядят совершенно ясными: симпатичный парень, красивая девушка, отставной полковник-пьяница. В довершение всего – эта затхлая, запущенная квартира. Однако нередко бывает, что кажущаяся ясность потом оборачивается такой путаницей, что становится обидно: ну как же я не понял этого раньше!

С Бистрой Теневой, журналисткой из модного журнала „Стиль" мы сидим в кафе „Рубин". Перед нами две чашечки кофе и два лимонных коктейля. Черные волосы, матовая кожа, огромные теплые глаза, римский нос, высокий лоб – такой женщине ничего не стоит вскружить мужчине голову. Несмотря на печальный взгляд, в ней чувствуется нечто хищное, какая-то бешеная жажда власти, разрушений, превосходства над другими. На ней легкий розовый костюм. Изящные ухоженные руки с красивыми наманикюренными ногтями спокойно лежат на столе, не выдавая ни капли волнения. Вообще, по виду журналистки никак нельзя предположить, что нынешней ночью погиб ее друг. Сегодня утром я пристально рассматривал фотографию Стефана. Симпатичный парень с круглым лицом и глазами любимца женщин, но ничего больше. Их связь явно была неравностойной и, если не было особых причин ее продолжать, шла к своему логическому концу.

Какими же могли быть эти причины, мне и следовало выяснить, хотя спокойствие этой дамы вовсе не вселяло в меня оптимизма. Я заказал еще по чашечке кофе и улыбнулся своей собеседнице.

– Еще раз прошу извинить меня за то, что беспокою вас в такой момент...

– А что, собственно, такого? – с вызовом ответила мне журналистка. – Давайте договоримся: я буду предельно откровенна с вами, но и вы будете откровенны со мной, иначе это будет напрасная трата времени.

– Согласен, – киваю я, хоть и не люблю, когда мне ставят условия, тем более, если они касаются такого вопроса, как откровенность – будь то с моей стороны или со стороны другого человека. Если же этот человек проходит по какому-нибудь следственному делу, он обязан быть откровенным, во всяком случае, так гласит закон. – Расскажите как можно подробнее обо всем, что случилось вчера.

– С точностью до минуты вряд ли смогу, – начала Бистра Тенева, отпив кофе и слегка поморщившись, то ли от его крепости, то ли от воспоминаний. – Я приехала на такси к нему домой около девяти вечера. Стефан, конечно, еще не собрался в дорогу. Со мной был только саквояж, в то время как он всегда ездил на море с двумя битком набитыми чемоданами. Отец его, как обычно, сидел перед телевизором и сосал ракию. Стефан попросил меня выгладить ему пять сорочек и три пары брюк. Я отказалась, и мы тут же поругались. Мы ругались из-за каждого пустяка.