— Сэр! — воскликнул он, как только представилась возможность. — Не знаю, что вы себе думаете, но второй раз за неделю это уж слишком! Вы не находите?
В разговор вступил инспектор Макферсон:
— Минуту, — обратился он к бедняге. — Я из полиции и прошу внимательно меня выслушать. Как я понял, вы утверждаете, что с вами подобный инцидент уже происходил?
Появление на сцене полисмена не на шутку встревожило контролера. Он запнулся на середине фразы, но, спустя мгновение, рассказал стражу закона примечательную историю.
Как выяснилось, ровно неделю назад, в его смену примерно в это же время к нему подошел некий джентльмен и, предъявив билет, вежливо объяснил, что случайно прошел через турникет, не предъявив его. Контролер внимательно изучил купон и обнаружил, что он надлежащим образом прокомпостирован в Максвелтауне, Херлфорде и Моклайне. Никаких оснований сомневаться в словах пассажира не было. Не желая получить выговор за халатность, он поблагодарил господина, забрал билет и передал его коллеге, сортирующему платежные документы, поступившие за день, для отправки в бухгалтерию. Клерк аккуратно подшил купон в соответствующую пачку бумаг, и больше контролер об этом не вспоминал. Нет, он, конечно, переживал о случившемся, но ввиду того, что ситуация разрешилась ко всеобщему удовлетворению, решил, что ничего страшного не произошло. Взглянув на фотографию Фергюсона, которую ему показал инспектор, служащий, хотя и не вполне уверенно, признал на ней любезного пассажира.
Клерк подтвердил рассказ контролера, и оставалось лишь посетить счетную комиссию, чтобы проверить оттиск. Полиция ранее уже наводила справки по поводу билетов, и найти нужный, к счастью, оказалось несложно. Внимательное исследование наглядно продемонстрировало едва заметное различие между формой букв на фальшивом и настоящем билетах из той же серии. Обнаружилось также, что оттиск, сделанный в Моклайне, был следующим: LMS/23B. Тогда как на поддельном купоне значилось LMS/23A. Объяснялось это тем, что буква, следующая за цифрами, указывала на строго определенного контролера, каждый из которых снабжался собственным компостером. Следовательно, несмотря на то, что сама по себе литера «А» выглядела вполне невинно, казалось маловероятным, что контролер, обладающий ею, проверил только одного пассажира из всех, едущих в поезде. Как бы то ни было, осмотр очевидно доказал, что отметки на одном из сданных купонов являются весьма умелой фальсификацией.
В гостинице Уимзи и инспектора уже поджидал Дэлзиел, добывший новые факты. По его сведениям, человек, подходящий под описание Фергюсона, в прошлый вторник посетил фирму по продаже оборудования для переплетных работ и приобрел набор литер, похожих по виду и размеру на буквы в билете. Покупатель пояснил, что собирается самостоятельно переплести некоторые тома домашней библиотеки и хочет сделать на корешках тиснение SAMDL,1,2,3,4, то есть как раз те буквы и цифры, которые необходимы для совершения подлога. Сведения, добытые сержантом, стали еще одним подтверждением вины Фергюсона. Дело можно было закрывать.
На обратном пути из Глазго его светлость почти не открывал рта.
— Знаете, — наконец нарушил он молчание, — все-таки мне нравится Фергюсон, а вот Кэмпбелла, как ни крути, я терпеть не мог. Эх, если бы…
— Ничего не попишешь, Уимзи, — ответил начальник полиции. — Убийство есть убийство.
— Ну, как сказать… — пробормотал Питер.
Когда компания вернулась в деревню, Фергюсон уже сидел под замком. Оказалось, что он пытался скрыться на машине, но, обнаружив отсутствие двигателя, сделал попытку совершить побег на поезде. Росс и Дункан решили, что пришло время вмешаться, и задержали художника. Когда Фергюсона арестовали и, согласно обычной в таких случаях процедуре, зачитали его права, он не произнес ни слова. В ожидании допроса преступник был препровожден в Ньютон-Стюарт. Предъявленные фальшивые билеты сломили его, и Фергюсон решил сделать признание.
— Я никому не хотел зла, — сказал он. — Клянусь Богом, я не думал об убийстве и говорил правду, утверждая, что все было совсем не так, как в вашей инсценировке.
Кэмпбелл вернулся домой в четверть одиннадцатого. Он ворвался ко мне и начал бахвалиться тем, как отделал Гоуэна, и орать, что собирается разделаться с Фарреном. Мерзавец был совершенно пьян, ругался как портовый грузчик и навязчиво предлагал раз и навсегда разрешить наши разногласия дракой. Он выкрикивал оскорбления, и то, что с ним произошло, нельзя назвать иначе, как Божьим возмездием.
Читать дальше