Альфред Мейсон - Узник опала

Несколько минут я сидела там, наблюдая за танцующими снаружи парами, а потом ко мне присоединилась Дайана. Она села рядом со мной, смущенно улыбаясь, и быстро заговорила: «Я собираюсь кое-что рассказать тебе, Джойс, о чем еще не говорила никому из моих друзей. Но ты пока должна хранить это в тайне. Не хочу, чтобы люди лезли со своими советами в дела, которые их не касаются. Пускай никто ничего не знает, пока все не будет кончено. Я собираюсь замуж за Робина Уэбстера».

Я была ошарашена, и мое лицо, несомненно, это отразило, так как Дайана быстро добавила: «Ты удивлена, но ты его не знаешь. Он просто чудо!»

«Но ты уверена, что… – сбивчиво запротестовала я. – Ведь ты богата, а он… К тому же у него уже есть подруга, не так ли?»

Я была не слишком тактична, но была так ошеломлена, что не смогла придумать более подобающую фразу. Однако Дайана нисколько не обиделась и спокойно восприняла мой протест.

«Я знаю, о чем ты, – отозвалась она. – Робин проводит много времени с Эвелин Девениш. Но он любит меня. – Я чувствовала, что ее уверенность нельзя поколебать никакими доказательствами. – С тех пор как ты приехала, Джойс, он и к тебе проявляет внимание. Но это всего лишь уловка, чтобы никто не догадался о наших планах».

«И когда же вы собираетесь пожениться?» – спросила я.

«В будущем месяце, – ответила Дайана, и на ее лице появилось странное выражение – наполовину гордости, наполовину страха. – Я не могу всего тебе рассказать. Но мы избраны – он, я и еще несколько человек. Это страшная тайна. Сначала я боялась – возможно, и сейчас побаиваюсь. Но назад ходу нет. Речь идет о вере – те, кто ее не разделяет, могут изгнать нас и забросать камнями. Но таких, как мы, много – не только здесь, но и в Париже, в Италии. В конце концов, тех, кто прав, всегда… – она с трудом подобрала нужное слово, – карают, верно? Эта древнейшая вера в мире – она проповедует страсть вместо самоотречения, и для тех, кто ее придерживается, мир становится теплым и ярким, а не серым и холодным».

Дайана говорила тихим, хриплым от избытка эмоций голосом, ее лицо дрожало, грудь бурно вздымалась, словно после состязания в беге, а руки вцепились в платье. В уютной гостиной с окнами, выходящими в сад, за которым поблескивала река, рядом с библиотекой, где звучала пластинка с незамысловатым фокстротом, передо мной сидела фанатичка, охваченная экстазом. Внезапно она прижала руки к глазам и разразилась слезами.

«Я боюсь… боюсь…» – вскрикнула Дайана голосом, полным безнадежного отчаяния, и выбежала из комнаты, прежде чем я успела произнести хоть слово.

У меня появился проблеск надежды. Де Мирандоль и Эвелин Девениш вполне искренне поклонялись дьяволу. Я хорошо знала, что этот культ существует не только в мире джунглей, но и в мире гостиных. Невротичка Эвелин и разочарованный дегенерат де Мирандоль были предназначены для него. Но Робин Уэбстер – другое дело. Он был всего лишь хитрым манипулятором, который пользовался этим культом в своих целях. Конечно, он мог жениться на Дайане Тэсборо, но ему была нужна не жена, а крепостная. Считая его верховным жрецом Сатаны, она стала податливой, как глина в руках скульптора. Единственная надежда сокрушить его планы заключалась для меня во внезапных слезах Дайаны и словах, которые за ними последовали. Она боялась – следовательно, ее можно было спасти. Но как? Я все еще думала над этим, когда дверь в коридор открылась и вошла Эвелин Девениш. Лицо ее было бледным и напряженным.

«Я встретила Дайану в слезах возле этой комнаты. Что вы ей сказали?» – осведомилась она.

«Занимайтесь собственными делами», – ответила я.

«Именно это я и собираюсь делать». – Эвелин бросила на меня странный взгляд и вышла на террасу.

Джойс заказала еще кофе и, только выпив его и закурив сигарету, смогла продолжить рассказ.

Но Ано остановил ее:

– Давайте сначала кое-что проясним. У меня есть вопросы.

– Да? – Джойс склонилась вперед, слегка нахмурившись.

Она сознавала, что ее история вызывает немало вопросов, на которые нелегко ответить. Например, почему некоторые мужчины, вызывающие отвращение у представителей своего пола, пробуждают слепую любовь в женщинах? Почему идолопоклонство и ложные боги существуют вечно? Почему добро отвергают ради зла? Джойс не могла этого объяснить. Но Ано не стал озадачивать ее столь сложными проблемами.

– Когда вы впервые оказались на террасе Шато-Сювлак, то увидели там де Мирандоля и мадам Девениш?