Альфред Мейсон - Узник опала

Массивное лицо Ано сразу же выразило раскаяние.

– Но мой дорогой друг! – воскликнул он. – Никто не может больше ценить чью-либо дружбу, чем я – ту, которой удостаиваете меня вы. Я говорю истинную правду! А теперь слушайте. Помните, как мы с вами поехали в префектуру Вильбланша и мосье Тидон проводил пас в свой кабинет?

– Да, – кивнул Рикардо.

– Он положил свои шляпу и трость на столик сбоку, но оставался в перчатках на всем продолжении нашей беседы. Актеры на сцене и мосье Клемансо [65]носят перчатки в помещении, но остальные люди, как правило, их снимают. Меня это заинтересовало. Потом наступил весьма любопытный момент, когда вы рассказывали вашу историю. Вы говорили о комнате, в дверь которой постучали среди ночи. «Это комната Дайаны Тэсборо», – сказали вы, и мосье Тидон, очевидно взволнованный трудностью проблемы, ударил по столу правой ладонью. Помните?

– Да.

– Он сразу же повернулся спиной к нам и лицом к окну, поднял левую руку и схватился за шпингалет.

Под влиянием слов Ано сцена в кабинете магистрата представала все яснее перед мысленным взором Рикардо.

– Да, – согласился он.

– Но мне показалось, что мосье Тидон таким образом старается удержаться на ногах. Он слегка пошатывался, словно вот-вот упадет в обморок, а потом заговорил таким слабым голосом, что я не мог его не пожалеть. Прошло немало времени, прежде чем он снова повернулся к нам лицом. Я вспомнил, что Робин Уэбстер поранил руку, и, когда мы вернулись в Шато-Сювлак, нашел предлог отослать вас и поговорить наедине с вашим шофером. Вам это не понравилось, но я узнал две полезные вещи – во-первых, очередную идиому, которой воспользуюсь в подходящий момент, а во-вторых, получил важное подтверждение моей идеи. Я спросил у шофера: «Когда этот господин схватился рукой за шпингалет, как он выглядел?» И он ответил следующее: «Как будто вот-вот сковырнется с катушек». Я постарался запомнить это выражение, но при всем знании вашего языка затруднялся его понять. Поэтому я обратился к шоферу за разъяснениями и получил ответ, которого ожидал. Тидон собирался потерять сознание. Он хлопнул ладонью по столу и ощутил такую боль, что был вынужден ухватиться за шпингалет, чтобы не упасть. Это что касается меня и шофера. Теперь перейдем к вам.

– Да, перейдем ко мне. – Мистер Рикардо с нетерпением склонился вперед – все его негодование испарилось. Еще бы – ведь сейчас ему объяснят, какую важную роль он сыграл в расследовании!

– Мы с вами находились на террасе Сювлака. Вы заглянули в окно, увидели в тени комнаты человека, стоящего к вам спиной, и уверенно заявили: «Это магистрат!»

– Да.

– Но это оказался вовсе не магистрат, а Робин Уэбстер. Конечно, эти двое не так уж не похожи друг на друга, но, с другой стороны, не так уж похожи. Поэтому, если помните, я спросил вас, почему вы были так уверены в вашем ошибочном мнении. Вы не могли мне это объяснить. Но должна была существовать какая-то причина. И тогда я понял. Бедный мосье Тидон держал правую руку между пуговицами пиджака, как Робин Уэбстер держал свою правую руку на перевязи. Этот маленький факт открыл передо мной целый мир предположений и возможностей. Конечно, Уэбстера мог травмировать пресс для винограда. Но мне казалось более вероятным, что он и магистрат получили свои травмы в одном и том же месте и одним и тем же способом. Я начал спрашивать себя, не имею ли я противника в лице нашего превосходного мосье Тидона. Да, мой друг, в процессе расследования этого дела вы постоянно помогали мне.

– Как? Как? – жадно осведомился Рикардо, подкладывая себе на тарелку филе-миньон.

– И в мелочах, и в важных вещах, – ответил Ано. – Что касается мелочей, вы сообщили мне о странной перемене в мадемуазель Тэсборо, которая, ранее царствуя в своем маленьком королевстве, превратилась в покорную бедную компаньонку, казалось не замечая изменения своего статуса. Меня это очень заинтересовало. То, что старая леди, внезапно оказавшись на троне, цепляется за него, став властной и придирчивой, можно легко понять. Но то, что молодая королева с ее деньгами, домами и роскошной одеждой подчиняется приказам и упрекам, меня озадачило. Постоянные булавочные уколы и мелочные придирки действуют на нервы – на них невозможно не обращать внимания. Это была любопытная деталь – куда более значительная, чем тот факт, что мадемуазель Тэсборо провела летний сезон в Биаррице вместо Лондона. Вы предположили, что причина этой перемены – какая-то навязчивая идея.