Альфред Мейсон - Узник опала

Ано, однако, игнорировал просьбу.

– Когда именно вдова Шишоль предложила вам кольцо? – спросил он.

– Одну минуту! – Ювелир извлек из жилетного кармана маленький дневник и заглянул в него. – Это было второго июня. В то утро у меня был завтрак с моими деловыми партнерами в «Жирном каплуне». Вдова Шишоль пришла в десять вечера.

Ано поднял брови.

– Поздний час, чтобы оставаться в своем офисе.

На какое-то мгновение Доминик Пушетт обнаружил признаки дискомфорта.

– Она приходила в мою квартиру, а не в офис.

Этого признания было вполне достаточно для опытного детектива. Оно придавало зловещий оттенок отношениям вдовы Шишоль и ювелира. Вдова приносила свой товар в темноте, а Доминик хранил молчание, когда ему предлагали драгоценности, покупать которые было бы неосмотрительно. Но этими мелочами можно заняться позже. Сейчас самое главное – найти Джойс Уиппл, возможно спрятанную где-то под этой кучей преступлений и мошенничества.

– Итак, вы отказались от изумруда Жанны Коризо, мосье Пушетт, и с тех пор были очень осторожны, имея дело с вдовой Шишоль. Но вы приобрели у нее ожерелье Эвелин Девениш.

– Да! – Ювелир облегченно вздохнул, словно пловец, вынырнувший из глубины. – Я убедился, что полицию не интересует это ожерелье. Оно не фигурировало в списке. Но я знал, что мистер Деннис Блэкетт предлагает за него большую сумму. Поэтому я купил его, – он поднялся со стула, – и, возможно, мистер Блэкетт завтра окажет мне честь, обсудив со мной эту сумму.

Пушетт взял со стола ожерелье, которое скользнуло в футляр, как змея в кусты, и собирался положить футляр в чемоданчик, когда Ано протянул руку:

– Я оставлю ожерелье у себя. Вы получите расписку. Здесь есть свидетели, которые могут подтвердить, что я взял его.

Он быстро написал расписку и вручил ее ювелиру.

– А теперь мне нужен адрес вдовы Шишоль.

Мосье Пушетт задумался. Никто из присутствующих не сомневался в том, что за мысли роятся у него в голове. Разумно ли отрицать знание адреса старухи? Может ли он сказать: «Будучи деловым человеком, я не проявлял интереса к ее месту жительства»? Явится ли это достаточной защитой? Нет!

– Эта женщина проживает не в лучшем районе города, – ответил он, пожав плечами.

– Я в этом уверен. – сказал Ано.

– Она живет на улице Грегуар.

– А где находится эта улица? – спросил Ано, записывая название.

– Вон там, – ответил Доминик Пушетт, указывая на окно, выходящее на Кур-де-л'Энтанданс. – К востоку от нас – в приходе Святого Михаила. Она соединяет маленькую площадь с набережной.

Мистер Рикардо более не мог сдерживаться. Приход Святого Михаила? Значит, улица Грегуар недалеко от пещеры мумий.

– Вы купили это ожерелье в позапрошлый понедельник, не так ли? – обратился он к ювелиру. – Сегодня пятница. Значит, вы купили его одиннадцать дней тому назад?

– Одну минуту. – Пушетт снова полез в свой дневник. Мистеру Рикардо в его возбужденном состоянии зрелище ювелира, манипулирующего с миниатюрной книжечкой своими большими неуклюжими пальцами, казалось абсурдным. – Я сделал запись… вот она. В первый раз ожерелье принесли мне в пятницу, а купил я его в понедельник – ровно одиннадцать дней назад, – ответил Доминик, внимательно наблюдая за новым участником разговора и размышляя, почему его так возбудила дата.

Но мистер Рикардо смотрел только на Ано. Перед его мысленным взором появилось еще одно звено в цепи.

– Помните? – воскликнул он. – В тот день я впервые увидел Эвелин Девениш у башни Святого Михаила. Очевидно, она вернулась с улицы Грегуар, где передала ожерелье вдове Шишоль…

Ано прервал его кивком.

– Мадам Девениш возвращалась, уплатив запрашиваемую цену, – сказал он. – Она посетила пещеру мумий, где испустила вздох, тоскуя о днях, когда такие жестокие наказания были возможны. Неужели цена была уплачена за то, чтобы эти дни вернулись? Но в таком случае…

Мистер Рикардо закончил в уме фразу своего друга. В таком случае почему погибла Эвелин Девениш? Допустим, она спланировала убийство Джойс Уиппл и оплатила его, а ее полный ненависти взгляд в гостиной Сювлака означал, что месть близка. Но тогда почему жертвой этой садистской мести стала сама Эвелин, которую убили и лишили руки?

Доминик Пушетт нервно поглаживал каштановую бороду, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Ему задавали вопросы о событиях, с которыми он искренне желал бы не иметь ничего общего. Ювелир поднялся со стула: