Клод Изнер: Убийство на Эйфелевой башне

Она схватила ботинок и присела на стул, чтобы обуться.

— Разреши мне хотя бы подарить тебе новую обувь, — сказал он, становясь возле нее на колени и поглаживая по щиколотке.

— О, конечно! И еще пирожных. И цветов — это сколько сам захочешь!

— А потом…

Потом посмотрим. Всему свое время.

Она подала ему редингот. Перед тем как выйти, удовлетворенно окинула взглядом привычный беспорядок в комнате, которую теперь заливал яркий солнечный свет.

6 мая 1889 года на Марсовом поле начался великий праздник Республики: открылась четвертая Всемирная французская выставка (после уже прошедших в 1855-м, 1867-м и 1878-м), призванная с помпой отметить столетие Революции.

Еще в 1884 году председатель Совета, Шарль де Фрейсине, решил, что гвоздем программы должна стать монументальная башня. По ходу конкурса, в котором участвовало семьсот проектов (некоторые из них весьма эксцентричные, например «оросительная башня», чтобы освежать Париж в летнюю жару, или «башня-гильотина» — в память о терроре), право выполнить престижный заказ выиграл Гюстав Эйфель, знаменитый конструктор сооружений из металла (одно из самых знаменитых — виадук Гараби). Его башня должна была получиться выше самого по тем временам высокого сооружения в мире, обелиска Вашингтону (169,25 м), и стать символом мощи французской индустрии, чтобы весь мир позеленел от зависти.

Начиная с 28 января 1887 года новая столичная достопримечательность, выкрашенная в бронзовый, слегка отливающий красным цвет, начала штурм небес, вызывая восхищение одних и гнев других. Ж. Л. Гюисманс определил ее как «одинокий суппозиторий», Г. де Мопассан назвал «отвратительным скелетом». Что до поэта Поля Верлена, тот и вовсе стремился ходить по Парижу так, чтобы ее не видеть. Дни шли за днями, и вот семь тысяч пятьсот тонн железа и чугуна, из которых состояла гигантская модель конструктора, были смонтированы. Все это время Франция рукоплескала генералу Буланже.

Еще с 1886 года сей бравый генерал, которого обессмертила песня «С парада возвращаясь», доставлял молодой республике серьезные неприятности. Вокруг него объединились католики и консерваторы, уязвленные антиклерикализмом правительства, а также недовольные всех мастей. Буланже, который в 1886–1887 годах был военным министром, — непревзойденный краснобай и изящный кавалер, ловко использует прессу, играя на идее реванша над Германией, после поражения 1870 года оккупировавшей Эльзас и Лотарингию. Поддержанный Лигой патриотов, основанной Полем Деруледом, а также комитетом «национального протеста», генерал призвал к роспуску палаты депутатов и пересмотру Конституции. Обвиненный превращенным в Верховный суд сенатом в заговоре против государства, Буланже отбыл в Бельгию и 14 апреля 1889 года был признан виновным и заочно приговорен к заточению в крепость.

Именно к этому времени относится и завершающий этап строительства башни. К дате открытия, 31 марта 1889 года, она достигла трехсот метров в высоту и парила над рядами павильонов, готовых принять все прибывавшую толпу: за шесть месяцев по 1710 ступеням лестниц на башню поднялись 3 миллиона 512 тысяч человек, а выставку посетили тридцать три миллиона. Президент Сади Карно, сменивший Жюля Греви, вынужденного в 1887 году уйти в отставку, с удовольствием прогуливался по аллеям Марсова поля, точно по новому Версалю.

Всемирная выставка стала для страны и столицы верным вложением капиталов, выпущенные по этому случаю ценные бумаги принесли двадцать два миллиона дохода.

А еще выставка стала поводом для французов узнать, какие территории входят в состав Французской империи. Тунис оказался под протекторатом Франции с 1881 года, Аннам — с 1883-го, Камбоджа с 1884-го. Бамако был оккупирован в 1882-м. А еще были Мадагаскар и Конго, строительство Панамского канала и попытки соперничать с Англией в Китае. Изобретатель мусоропровода (1883) Э. Р. Пубелль писал: «Среди европейских народов идет соревнование: кто быстрее наложит лапу на пока еще свободные территории. Нельзя сказать, что мы опоздали урвать свой куш, во всяком случае у нас еще есть время наверстать упущенное».

Любопытные торопились на эспланаду Инвалидов полюбоваться ангкорской башней, воссозданной в натуральную величину. Обмирали при виде яванских танцовщиц, с легкостью перемещались от Новой Каледонии до Кошиншина, а чтобы отведать натурального алжирского кофе, проходили через типичную сенегальскую деревню. Тысячи людей, никогда не выезжавших за пределы Франции и даже Парижа, открыли для себя многообразие наций и национальностей. Италия, Испания, Венгрия, Россия, обе Америки, Япония… весь мир распахнулся перед ними на Марсовом поле, куда можно было добраться по миниатюрной железной дороге.