Найо Марш - На каждом шагу констебли

— Совсем с ума сошёл, — сказал мистер Поллок.

— И таким образом — сюрприз за сюрпризом — вы собрали бы немалое количество «работ Констебля», а затем разъехались кто куда и вскоре продали все эти находки по самым высоким ценам. Мы полагаем, все это было затеяно сейчас в качестве эксперимента главными заправилами этого бизнеса, чтобы при удаче развернуть его в мировом масштабе.

— Все это ложь. Это неслыханная и злонамеренная ложь, — задыхаясь, произнёс Лазенби.

— Одновременно, — продолжил Аллейн, — вы прощупали бы почву, чтобы найти сбыт для наркотиков, вылавливая потребителей среди тех, кто ринется сюда на поиски картин Констебля.

— Нет, как вам это нравится? Мы что же, так и будем тут сидеть и глотать все эти оскорбления? — воскликнул Хьюсон.

— У нас нет выбора, — сказал Бард. — Продолжайте, — обратился он к Аллейну.

— Но почти с самого начала все пошло вкривь и вкось. Я снова вам напомню о К. Дж. Андрополусе, который должен был ехать в седьмой каюте. Выходец из Греции и владелец антикварной лавчонки в Сохо, он был привлечён для участия в сговоре, а затем рискнул шантажировать Фолджема, за что и был убит, убит таким же способом, как обе женщины. Сам же Фолджем и задушил его за тридцать восемь часов до того, как прибыл на «Зодиак».

Трое мужчин заговорили одновременно, но Аллейн поднял руку.

— В своё время мы обсудим вопрос о ваших алиби: мы их все проверили.

— Все, что я могу сказать, так это «слава богу», да и то, может быть, преждевременно, — сказал Бард. — Теперь насчёт мисс Хьюсон. Почему вы так уверены, что это убийство?

— Мы ждём официального медицинского заключения, — ответил Аллейн. — Но поскольку среди нас есть врач, я попрошу его описать признаки смерти от удушья. Чем отличается труп человека, задохнувшегося под грудой земли и гравия, от задушенного путём резкого сжатия сонной артерии?

— Нет, Аллейн! — вскрикнул Кэли — Это уже слишком! — Он взглянул на обхватившего руками голову Хьюсона — Так все-таки нельзя — существуют же какие-то рамки.

— Мы стараемся, насколько возможно, держаться в их пределах, — ответил Аллейн. — Мистеру Хьюсону придётся опознать труп, так что лучше ему заранее знать, что его ждёт, если он этого ещё не знает. Надо полагать, вас всех интересует, почему мы считаем, что мисс Хьюсон убита? Наша точка зрения основана главным образом на внешнем виде трупа. Итак, доктор Натуш?

— Вы ведь послали за полицейским врачом, так что мне вряд ли уместно высказывать своё мнение, — ответил Натуш. Он явно чувствовал себя неловко под неприязненными взглядами собравшихся.

— Ну а если это в интересах правосудия?

— Не понимаю, чем моё вмешательство может быть полезно правосудию.

— Если вы дадите себе труд подумать, вы поймёте.

— Боюсь, что нет.

— Может быть, вы хотя бы согласитесь сказать нам, есть ли разница во внешнем виде трупа, когда смерть вызвана одной или другой из названных причин?

— Думаю, что да, — сказал Натуш после длительной паузы.

— Когда смерть наступает от сжатия сонной артерии, остаются ли какие-нибудь следы на месте сжатия?.

— Я уже сказал, что предпочёл бы не высказывать своего мнения. Внешние признаки могут быть различными. Мне никогда не приходилось видеть человека, погибшего в результате сжатия сонной артерии, так что моё мнение вам ничего не даст.

— Но зато вы знаете, как это делается, правда? Знаете? — пронзительно закричал Поллок.

Хьюсон опустил руки и посмотрел на доктора.

— Полагаю, любой медик представляет себе, где и как нужно для этого нажать, — сказал Натуш. — Но я категорически отказываюсь обсуждать этот вопрос.

— Не могу одобрить вас, — произнёс Лазенби, поворачивая свои тёмные очки в сторону доктора. — Это нечестно. Вам задали прямой вопрос, доктор, а вы уклоняетесь от него.

— Наоборот.

— Ну ладно, — сказал Аллейн. — Давайте вспомним обстоятельства побега мисс Хьюсон. Постовой слышал, как несколько раз она крикнула: «Пустите! Пустите меня!» Этого никто не опровергает?

— Конечно, нет! Она психанула и хотела убежать, — сказал Хьюсон. — Как же ещё. Её обвиняют, что она мошенница. Вылавливают из реки труп и толкуют об убийстве. Конечно, она испугалась, распсиховалась и кричала на меня, чтобы я оставил её в покое. Ну я и оставил её в салоне, а сам ушёл в каюту.

— Вы последним спустились в каюту?

— Нет, мы ушли вместе с преподобным и со Стеном.

— А доктор Натуш?

— Он был на палубе — ушёл сразу же, когда сестрёнка стала нервничать. Я тогда даже подумал: чего это он вылез в этакий туман? Но вылез, и ладно.