Филлис Джеймс - Двенадцать ключей Рождества [сборник рассказов]

Адам вернулся в хозяйскую спальню и завершил безуспешные поиски двух недостающих предметов.

Деревня располагалась в четырех милях от дома, и прошло полчаса, прежде чем прибыл констебль Тэплоу. Это был коренастый мужчина средних лет, его туловище казалось громоздким под многими слоями одежды, которой он счел необходимым утеплить себя для декабрьской велосипедной поездки. Несмотря на то что снегопад стихал, он настоял на том, чтобы поставить велосипед в холле, к очевидному, но невысказанному вслух недовольству хозяев, и, аккуратно прислонив его к стене, ласково погладил по седлу, словно лошадь, заведенную в стойло.

После того как Адам представился и объяснил причину своего присутствия, констебль Тэплоу произнес:

— Полагаю, теперь вы продолжите свой путь. Больше нет смысла торчать здесь. Я сам займусь этим делом.

— Я пойду с вами, — твердо возразил Адам. — У меня ключ. Я счел предусмотрительным запереть дверь.

Взяв у него ключ, констебль Тэплоу хотел отпустить замечание насчет излишней суетливости Столичной полиции, но воздержался. Они вместе поднялись наверх. Тэплоу с легким осуждением взглянул на труп, проверил содержимое ящиков стола, понюхал баночку с мазью и взял в руки записку.

— Все достаточно ясно, как мне кажется, — сказал он, прочитав ее. — Покойный не мог выдержать еще одного семейного Рождества.

— Вы встречались с его родственниками прежде?

— Никогда никого из них, кроме покойного, не видел. Известно, что семья каждый год съезжается сюда на Рождество, но они не появляются на людях — так же, как и он.

— Подозрительная смерть, — деликатно предположил Адам. — Вам не кажется?

— Нет, не кажется, и я объясню почему. Здесь важно знать местную ситуацию. Эта семейка безумна или, во всяком случае, они с такими причудами, что до сумасшествия — рукой подать. Его отец совершил то же самое.

— Покончил с собой в Рождество?

— В Ночь Гая Фокса. Набил карманы огненными колесами и шутихами, заткнул за пояс большие ракеты, высосал целую бутылку виски и прыгнул прямо в праздничный костер.

— То есть ушел без нытья, так сказать, громко хлопнув дверью. Детей, надеюсь, рядом не было?

— Дверью он хлопнул громко, это уж точно. И детей в Харкервилл-Холл не приглашают. И викария с псалмопевцами вы тут сегодня не увидите.

Адам счел своим долгом вернуть констебля к делу.

— Его стол почти пуст, — сказал он. — Кто-то сжег все бумаги. Однако остались два весьма интересных обгоревших клочка.

— Самоубийцы обычно сжигают все свои бумаги. В свое время я посмотрю то, что осталось. Но самая важная бумага — вот она. Как ни крути, а это предсмертная записка. Спасибо, что дождались меня, сержант. Теперь я беру расследование в свои руки.

Но к тому времени, когда они дошли до холла, констебль Тэплоу, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно, промолвил:

— Может, добросите меня до ближайшей телефонной будки? Пусть все же группа криминалистов осмотрит место, прежде чем тело старика увезут.

Наконец Адам свернул на дорогу, ведущую к морю, с чувством удовлетворения от сознания того, что сделал все, чего требовали от него долг и совесть. Если он понадобится местным криминалистам, они знают, где его найти. «Загадочное дело с рождественской хлопушкой», как он назвал столь эксцентричное вступление к Рождеству, можно спокойно передать суффолкской полиции.

Но если Адам рассчитывал на уютный тихий вечер, то его ждало разочарование. Едва он успел неторопливо принять ванну, распаковать чемодан и усесться перед камином с первым вечерним бокалом в руке, как в дверь постучал инспектор Пек. Он совершенно не был похож на констебля Тэплоу: молодой для своего звания, с острыми выразительными чертами лица под шапкой темных волос и, судя по всему, невосприимчивый к холоду, поскольку на нем были лишь свободные брюки и куртка — его единственной уступкой декабрьскому морозу являлся большой разноцветный вязаный шарф, дважды обернутый вокруг шеи. Галантно извинившись перед мисс Дэлглиш, он не стал терять времени на церемонии, обращаясь к ее племяннику:

— Я кое-что разузнал про вас, сержант. Вечером в сочельник это было не так-то просто сделать, однако в Столичной полиции нашелся кое-кто живой и трезвый. Похоже, вы — любимчик инспектора. Мне сказали, что у вас голова на плечах и острый глаз. Так что вы едете со мной обратно в Харкервилл-Холл.

— Прямо сейчас, сэр? — Адам красноречиво взглянул на камин.

— Сейчас, сей момент, немедленно, сразу же. Заводите машину. Я бы привез и отвез вас обратно сам, но мне лучше какое-то время побыть там, в доме.