Уилки Коллинз: Деньги миледи

В ответ на оживленное приветствие мистера Суитсэра Моуди суховато поклонился, а поток неуместных шуточек в свой адрес пресек вежливым, но удивленным взглядом, после чего обратился к хозяйке.

— Принесли банкноту? — спросила леди Лидьяр.

Моуди выложил банкноту на стол.

— Я не мешаю? — осведомился Феликс.

— Нет, — ответила леди Лидьяр. — Мне нужно написать одно письмо, но это займет всего несколько минут. Хочешь — оставайся здесь, хочешь — пойди взгляни на Гоббему, как угодно.

Феликс снова не спеша направился в сторону галереи. За несколько шагов от входа он остановился полюбоваться на горку итальянской работы, заставленную дорогим старинным фарфором. Будучи признанным ценителем прекрасного (и никем иным), мистер Суитсэр не преминул отдать дань восхищения содержимому горки.

— Прелестно! Прелестно! — приговаривал он, для наилучшего ракурса откинув голову несколько набок.

Предоставив ему самостоятельно восторгаться редким фарфором, леди Лидьяр и Моуди вернулись к своим делам.

— Наверное, нужно на всякий случай переписать номер банкноты? — спросила леди Лидьяр.

Моуди достал из жилетного кармана бумажку с цифрами.

— Я сделал это еще в банке, миледи.

— Очень хорошо. Оставьте у себя. И надпишите-ка конверт, покамест я составлю письмо. Как зовут священника?

Моуди сообщил фамилию священника и написал адрес на конверте. Неожиданно вернулся Феликс: случайно обернувшись, он увидел тетушку и ее дворецкого за письменным столом, и его осенило.

— Найдется у вас лишнее перо? — спросил он. — Я подумал: почему бы мне не написать Гардиману прямо сейчас? Ведь чем раньше он осмотрит Тобби, тем лучше. Правда, тетушка?

Леди Лидьяр с улыбкой указала на поднос с перьями. Проявляя заботу о собаке, Феликс, безусловно, выбрал кратчайший путь к тетушкиному сердцу. Писал он размашисто, с нажимом, часто обмакивая перо.

— Эка мы все прилежно скрипим перьями — как три переписчика в конторе! — бодро заметил он, заканчивая работу. — Словно на хлеб зарабатываем. Вот, Моуди, пошлите кого-нибудь с этой запиской к мистеру Гардиману, да поскорее.

Отправив посыльного, Роберт вернулся в гостиную и с конвертом в руке ждал, когда хозяйка кончит писать. Феликс опять — уже в третий раз — неторопливо двинулся к картинной галерее. Наконец леди Лидьяр отложила перо. Только она успела забрать у Моуди конверт и вложить в него письмо имеете с банкнотой, как из внутренних покоев, где Изабелла выхаживала больного пса, раздался пронзительный крик.

— Миледи! Миледи! — испуганно звала девушка. — У Тобби удар! Он умирает!

Бросив незапечатанный конверт на стол, леди Лидьяр побежала. Да-да, маленькая, толстенькая леди Лидьяр не поспешила, а именно побежала в свой будуар! Мужчины, оставшись вдвоем, переглянулись.

— Как вы думаете, Моуди, — лениво усмехнувшись, произнес Феликс, — стала бы ее милость так бегать, хвати удар меня или вас? Никогда в жизни! Да, такие вот мелочи и подрывают веру в человеческую натуру… Однако что-то я совсем скверно себя чувствую. Все из-за этого паршивого парохода. Как вспомню о нем, внутри все переворачивается. Хорошо бы чего-нибудь выпить, Моуди.

— Что вам прислать, сэр? — холодно спросил Моуди.

— Пожалуй, сухое кюрасао с печеньем будет в самый раз. Велите подать в картинную галерею. К черту собачонку! Пойду взгляну на Гоббему.

На сей раз он наконец добрался до входа в галерею и исчез за пурпурными занавесками.

Моуди, оставшись в гостиной, нерешительно взглянул на брошенный на столе конверт.

Не заклеить ли его на всякий случай, учитывая ценность содержимого? Однако, поразмыслив, Моуди решил, что письмо трогать не стоит: возможно, ее милости захочется в нем что-то изменить или, к примеру, приписать постскриптум. Да и то сказать, ведь дом леди Лидьяр не гостиница, куда в любой момент могут ворваться посторонние. Вещицы, расставленные на столах и горках в одной только гостиной, будут стоить на поверку вдвое дороже, чем вложенная в конверт банкнота. И, отбросив колебания, Моуди отправился распорядиться насчет тонизирующего средства, самолично прописанного себе мистером Суитсэром.

Доставивший кюрасао лакей нашел Феликса в галерее: откинувшись на диванчике, гость созерцал творение бессмертного Гоббемы.

— Что ты на меня уставился? — досадливо поморщился он, поймав на себе любопытный взгляд. — Поставь бутылку на стол и ступай.

Уходя, лакей, которому запретили смотреть на мистера Суитсэра, недоуменно перевел взгляд на знаменитый пейзаж. Что же он увидел? На небе громоздилась большая черная туча, готовая вот-вот пролиться дождем, внизу рыжели два иссохших без дождя чахлых деревца, а по скверной дороге, которую в дождь совсем развезет, улепетывал от непогоды какой-то маленький бездельник — вот и вся картина. Посему, вернувшись к товарищам, лакей не очень-то лестно отозвался об умственных способностях блестящего Феликса Суитсэра.