Уилки Коллинз - Деньги миледи

Он взглянул на Изабеллу с таким неподдельным изумлением, что она, совсем уже было собравшись уходить, передумала и решила все-таки сначала объясниться.

— Я не имела намерения обидеть вас, сэр, — несколько стушевавшись, заговорила она. — Я только хотела вам напомнить, что есть определенные вещи, которых джентльмен в вашем положении… — Она сбилась, попыталась закончить предложение, снова сбилась и начала другое. — Будь я вам ровня, — продолжала она, — я бы, по всей вероятности, сказала, что польщена, а затем постаралась бы ответить на ваш вопрос серьезно. Но в моем положении я могу лишь сказать, что вы меня очень удивили — и разочаровали. Разумеется, я не могу требовать какого-то особенного отношения к себе, но коль скоро в моем поведении не было ничего предосудительного, мне все же казалось, что я вправе рассчитывать хотя бы на некоторое уважение…

Гардиман слушал ее все более нетерпеливо и наконец, взяв ее за руку, разразился новым вопросом.

— Да что вы такое себе вообразили? — воскликнул он.

Она не ответила — лишь укоризненно взглянула на него и попыталась высвободиться.

Но Гардиман еще крепче вцепился в руку девушки.

— Вы, верно, думаете, что я последний подлец, — сказал он. — Я многое готов от вас стерпеть, мисс Изабелла, но так относиться к себе я не позволю! Разъясните, сделайте милость, в чем заключается мое к вам неуважение? Я признал, что вы нравитесь мне, — так что же? Разве не понятно, чего я хочу, сообщая вам об этом? Я хочу, чтобы вы, Изабелла Миллер, стали моей женой!

В ответ на столь необычное предложение руки и сердца Изабелла лишь слабо вскрикнула, после чего ее охватила внезапная дрожь.

Гардиман обнял девушку с нежностью, какой в нем не заподозрил бы даже самый близкий его друг.

— Я не тороплю вас с ответом, подумайте хорошенько, — заговорил он, вновь обретая обычное спокойствие. — Были бы мы знакомы подольше, вы бы не думали обо мне так дурно и не глядели бы на меня теперь такими страшными глазами. Да и что такого удивительного в том, что я хочу на вас жениться? Я не святоша, в юности был не лучше, хотя и не хуже, прочих молодых людей. Теперь я уже остепенился. Мне не нужны романы и интрижки — мне нужна милая, привлекательная женщина, которая станет мне хорошей женой. Еще раз повторяю: эта женщина — вы. Я и сам это вижу, да и леди Лидьяр отзывалась о вас очень одобрительно. Она сказала, что вы разумны, милы, приветливы; а я бы еще добавил, что ваше лицо и фигура совершенно в моем вкусе, что речь ваша скромна и — слава Богу! — не пестрит вульгарными словечками, как у барышень, с которыми приходится сталкиваться в обществе. Я считаю так: свою судьбу мне решать самому. Что мне за дело, чья вы дочь — герцога или простого молочника? Жениться-то я собираюсь на вас, а не на вашем отце. Ну что, уразумели теперь? Вот и славно. Остается, прежде чем мы вернемся к вашей тетушке, решить только один вопрос. Несколько минут назад я уже задавал его, но вы не ответили; может быть, ответите сейчас. Так как, нравлюсь я вам или нет?

Изабелла застенчиво подняла глаза.

— Сэр, — сказала она, — могу ли я, в моем положении, ответить утвердительно? Что подумают ваши друзья и родственники, если я скажу «да»?

— Что? Вы опять за свое? — укоризненно вскричал Гардиман, слегка приобнимая ее за талию. — Хорошенькое дело — в ответ на предложение обзывать мужчину сэром и прятаться от него за его же собственный титул! Не люблю говорить о себе, но вы меня к этому вынуждаете. Ну что ж, слушайте. У меня есть старший брат; он женат, и у него растет сын, который со временем унаследует его титул и состояние. Пока понятно? Очень хорошо! Много лет назад я отказался от своих прав на баронство (каковы бы они там ни были) в пользу брата. Он у меня молодец, безотказный малый! Как впрягся в юности, так, бедняга, и влачит с тех самых пор эту свою тяжкую ношу, ни разу не оступившись. Что же до моих родственников, так ведь они все, начиная с отца и матери и кончая самыми троюродными, высказались на мой счет еще тогда, когда я занялся фермой и лошадьми. Если они люди разумные, каковыми я их почитаю, они не станут себя утруждать и повторять то же самое еще раз. Нет-нет, мисс Изабелла! Женюсь ли я, не женюсь, но, как ни круга, перед вами просто Альфред Гардиман — и точка. А всем моим ближним известно, что я всегда поступаю так, как сочту нужным. Если я вам не люб — что ж, пускай это останется величайшим разочарованием в моей жизни, но все равно скажите об этом честно!