Уильям Коллинз - Армадэль. Том 2

Мидуинтер поблагодарил его и грустно ответил:

— Я боюсь, что вы не сможете быть полезны, мистер Бэшуд. Тем не менее я очень благодарен за ваше предложение.

Он остановился и соображал некоторое время.

— Что если она не больна? Что если случилось какое-нибудь несчастье? — продолжал он, говоря сам с собой и опять повернувшись к управителю. — Если она оставила свою мать, может быть, её следы найдутся, если поспрашивать в Торп-Эмброзе?

Любопытство Бэшуда было тотчас возбуждено. Его теперь интересовали все женщины ради мисс Гуильт.

— Вы отыскиваете какую-нибудь даму, сэр? — спросил он.

— Я отыскиваю, — сказал Мидуинтер просто, — мою жену.

— Вы женились, сэр? — воскликнул Бэшуд. — Вы женились после того, как я имел удовольствие видеть вас? Могу я осмелиться спросить…

Глаза Мидуинтера тревожно смотрели в землю.

— Вы знали эту особу, — сказал он. — Я женился на мисс Гуильт.

Управитель отскочил назад, как отскочил бы от заряженного пистолета, приставленного к его голове. Глаза его сверкнули, как будто он вдруг лишился рассудка, и нервный озноб, которому он был подвержен, охватил его с головы до ног.

— Что такое с вами? — спросил Мидуинтер.

Ответа не последовало.

— Что же такого удивительного в том, что мисс Гуильт моя жена? — продолжал он немного нетерпеливо.

— Ваша жена? — повторил Бэшуд с отчаянием, — Миссис Армадэль…

Он сдержался с отчаянным усилием и не сказал ничего более. Изумление, овладевшее управителем, тотчас же отразилось на лице Мидуинтера. Имя, под которым он втайне обвенчался со своей женой, сорвалось с губ последнего человека на свете, которому он думал оказать доверие! Он взял под руку Бэшуда и отвёл его к более малолюдной стороне платформы, чем та, где они до сих пор говорили друг с другом.

— Вы говорили о моей жене и вместе с тем о миссис Армадэль, — сказал он. — Что вы хотели этим сказать?

Опять ответа не было. Будучи совершенно не способен понять что-нибудь, кроме того, что он впутался в какое-то серьёзное дело, совершенно для него непонятное, Бэшуд старался высвободиться от руки, удержавшей его, и старался напрасно. Мидуинтер сурово повторил вопрос:

— Я спрашиваю вас опять: что вы хотели этим сказать?

— Ничего… сэр! Даю вам честное слово, что я не хотел сказать ничего!

Он чувствовал, как рука Мидуинтера все крепче сжимала его руку, он видел даже в темноте отдалённого угла, в котором они стояли, что Мидуинтер охвачен гневом и что с ним нельзя было шутить. Степень его опасности внушила ему единственную возможность, которую имеет робкий человек, когда его принуждает сила стать лицом к лицу с непредвиденным обстоятельством — возможность солгать.

— Я только хотел сказать, сэр, — сказал он с отчаянным усилием, пытаясь смотреть и говорить с уверенностью, — что мистер Армадэль удивится…

— Вы сказали миссис Армадэль.

— Нет, сэр… Честное слово, вы ошибаетесь… Право, ошибаетесь! Я сказал мистер Армадэль… Как мог я сказать что-нибудь другое? Пожалуйста, отпустите меня, мне некогда. Уверяю вас, что мне страшно некогда.

Мидуинтер ещё с минуту удерживал его и в эту минуту решил, что ему делать.

Он справедливо сказал, что его возвращение в Англию было вызвано беспокойством о его жене — беспокойством, естественно возбуждённым (после аккуратного получения от неё писем через день или через два дня) внезапным прекращением переписки между ними с её стороны в течение целой недели. Первое смутное, ужасное подозрение о другой причине её молчания, а не какого-нибудь несчастья или болезни, которым он до сих пор приписывал это, охватило его вдруг внезапным холодом, как только услышал, что управитель жену его назвал миссис Армадэль. Маленькие неточности в её переписке, которые он до сих пор считал только странными, теперь пришли к нему на память и показались ему также подозрительными. До сих пор он верил причинам, приводимым ею, пока она не дала ему другого, более определённого адреса, чтобы отвечать на её письма, кроме адреса почтовой конторы. Теперь он стал подозревать, что эти причины были просто предлогом. До сих пор он имел намерение приехать в Лондон, расспросить в одном-единственном месте, которое было ему известно, чтобы найти её следы по тому адресу, который она дала ему, будто бы квартиры, где жила «её мать». Теперь (по причине, которую он боялся даже определить самому себе, но которая была так сильна, что пересиливала все другие соображения в его голове) он решился прежде всего выяснить, почему Бэшуду известна тайна, которая была брачной тайной между ним и его женой. Всякий прямой вопрос управителю в настоящем состоянии его духа, очевидно, был бы бесполезен. Оружие обмана было в этом случае насильно вложено в руки Мидуинтера. Он выпустил руку Бэшуда и сделал вид, что принял его объяснение.