Елена Муравьева: Требуются герои, оплата договорная

По дороге на кухню Рекса опередила хозяйку лишь на мгновение. Однако его хватило чтобы подскочить к столу, слизнуть с бутерброда начинку: ветчину, сыр, помидоры и спрятаться в угол между плитой и стенкой.

Наглая выходка называлась: завтрак гавкнулся. Подобные штуки Рекса устраивала раз-другой в месяц. И только Кате. Посягнуть на Борькину пайку она не решалась. Борька по собачьим понятиям имел ранг «старший кобель», «вожак». Катя — «младшая сука». Такую объесть не грех.

— У тебя совесть есть? — от огорчения Катерина чуть не плакала. — Ты ведь обещала в прошлый раз…

Тогда Рекса виляла хвостом с пылом и искренностью истинной лицемерки, смотрела в глаза честно, проникновенно, с надрывом. Наказанная, она не ела сутки и готова была сама поверить в грядущую безгрешность.

— Ладно, — снизошло прощение, — живи!

Рекса радостно засопела и не тронулась с места. Во-первых: из осторожности. Мало ли. Иногда, для пущей доходчивости и вящей убедительности, хозяйка, использовала швабру. Не по назначению, естественно, а в качестве аргумента. Во-вторых: зачем? Катерина ела творог, пила кофе. Вот если бы она не поленилась соорудить еще один горячий бутерброд, тогда ….

8.30. Катя оделась, привела себя в порядок и нетерпеливо поглядывала на часы. Если Устинов он не появится через пять минут, ей придется самой выгулять Рексу.

8.35. Борьки нет! Вчера Устинов позвонил на работу, порадовал: «У матери — дежурство. У меня — непредвиденные обстоятельства. Ты — дежурная по собаке». Катя в ответ лишь хмыкнула. Непредвиденные обстоятельства Устинова — 30-летняя симпатичная бабенка с деньгами и машиной по имени Юлия крутилась вокруг Бориса с весны.

— Хорошо. Только ты с утра не опаздывай. У тебя ведь выходной?

— Выходной.

— А у меня шеф зверствует. Сказал: еще раз опоздаю — премии лишит, а потом выгонит к чертовой матери.

После математического факультета педагогического университета, Катя, не в пример Устинову, работать по специальности не пошла, а устроилась секретаршей. О чем время от времени жалела и завидовала Борису, который пройдя пару обычных школ, теперь сеял разумное доброе вечное в элитной гимназии, там же подрабатывал репетитором и получал вдвое больше, чем Катерина.

В 8.45 наконец-то зазвонил мобильный.

— Выводи собаку. Сейчас буду, — сообщил Устинов.

— У тебя совесть есть?

Они столкнулись у дверей подъезда. Борис перехватил поводок, махнул рукой, иди. Зевнул лениво. Очень хотелось спать. Юля угомонилась далеко за полночь, ненасытная, замордовала совсем.

Рекса натянула поводок, нервно дернула ушами. Черт, неужели кошка, Борис огляделся. Рекса дернула поводок еще раз, сильнее прежнего. Следующий порыв Устинов не сдержал. Собака понеслась вдогонку Катерине. Миг и скрылась за углом. Борис бросился вслед. Увидел: открытые дверцы автомобиля… два мужика волокут Катерину …один стоит на стреме…в немое безобразие черно-белой молнией влетает Рекса…прыгает на парня, который держит Катю…тот падает, замирает без движения…Рекса бросается на второго…мужик отчаянно сопротивляется и получает: повалив противника на землю, овчарка тянется к горлу…

Борис успел вмешаться до того, как третий успел засадить камнем Рексе в затылок. Под ударом Устинова парень пошатнулся, но устоял, сгруппировался и ответил кулаком. Краем глаза Борис заметил: первый тип поднялся, на не твердых ногах побрел к машине, прихватив за руку, все еще растерянную Катерину. Дурак. Имел ведь шанс уйти подобру-поздорову. Катька встряхнула каштановой шевелюрой, завизжала истошно и заехала обидчику ногой в пах. Досмотреть шоу Устинову помешал оппонент. Приложил, зараза, со всего размаху под дых и, пока Борис приходил в себя, бросился грузить первого в салон машины. Затем туда же втянул поникшее тело второго.

Двигатель взревел, колеса завизжали в резком развороте, и происшествие себя исчерпало.

Катя удивленно уставилась на Бориса. Что это было? Неужели это было с ними?

— Немедленно домой, — скомандовал Борис. — Рекса, ко мне!

В квартире Катерина привалилась спиной к стене коридора и прохрипела:

— Что это было?

Борис удивленно раскрыл глаза:

— У тебя надо спросить, во что ты, подруга, вляпалась.

Он тяжело дышал, грудь вздымалась и опадала, как кузнечные меха.

— Ой… — Катя затряслась мелкой дрожью и сползла на пол, — ой…ей… ей.

Почему-то на коленках она подползла к Рексе, принялась целовать в черно-белую морду. Слезы, крупные как горох, лились градом.