Джон Макдональд: Вне закона

Он лег, как ему велели. Карла поднялась и выключила весь свет кроме маленького ночника. Вылив что-то прохладное и ароматное ему на спину, она стала умелыми движениями массировать мышцы спины, плеч и шеи.

— Господи, да у тебя великолепная мускулатура, дорогой!

— Я стараюсь… статическая гимнастика…

— Не слышу, милый!

— Я говорю, каждый может…

— О! Теперь расслабь-ка их. Расслабься весь, милый Кирби. Не думай ни о чем.

— Мм…

— Отдыхай, мой дорогой. Отдыхай.

Ее успокаивающие руки прекрасно снимали напряжение. Кирби был настолько вымотан, что мог бы мгновенно провалиться в теплый сон, как в болото с высоты в десять тысяч футов. Но ее прикосновения, ее нежный дразнящий голос, ароматное и возбуждающее ощущение ее присутствия поддерживали Кирби на грани сна и бодрствования. Она что-то напевала, и мотив казался ему знакомым. Он вроде бы слышал его в каком-то иностранном фильме.

Он попытался мысленно вернуться к тому, что произошло в среду. Пятьдесят семь часов назад? Да, именно тогда известие дошло к нему в отель, в Монтевидео. Старик умер. Умер Омар Креппс. Дядюшка Омар. Кирби был потрясен тем, что смерть все-таки смогла добраться до этого странного, непостижимого маленького старика.

Вспоминая о возвращении сюда, он, под ласковыми руками Карлы, все глубже погружался в пучину сна. Его видения становились все менее четкими. Самолет, носовые обводы которого напоминали женскую грудь, разбегался по бледной шелковистой взлетной полосе, все больше походившей на нежную девичью плоть, в то время как стюардессы, все обнаженные, окружали его, дразня и что-то напевая. Среди этого полусна он смутно почувствовал, как Карла переворачивает его, помогая надеть пижаму. Ее губы нежно коснулись его рта, но когда он попытался открыть веки и прижать женщину к себе, ее уже не было. Ему показалось только, что она сказала:

— Мне так жаль, дорогой…

Он удивился, не понимая, о чем она сожалеет. Погас свет ночника. Щелкнул замок. Он упал с края Вселенной.

Кирби проснулся от того, что его отчаянно трясла за плечо какая-то неизвестная длинноногая девица. Свет в комнате был включен. Он приподнялся на локте. Незнакомка так стремительно перемещалась по комнате, что уследить за ней казалось невозможным. Она кричала на Кирби, но слов тот не понимал. У нее была шапка дико развевающихся волос и жгучие зеленые глаза, полные непонятной ярости, а тонкое темное лицо пылало гневом. Блузка кораллового цвета и полосатые брюки в обтяжку составляли ее наряд; она зло размахивала соломенной сумочкой размером с небольшой барабан.

Прошло несколько ужасно длинных мгновений, прежде чем он сообразил, что девушка кричит на неизвестном ему языке.

Когда она остановилась, чтобы перевести дух, Кирби слабо произнес:

— No comprendo, senorita. [2] Не понимаю, сеньорита (исп.)

Из нее немедленно извергнулся целый поток испанских слов.

Он говорил по-испански; не так хорошо, чтобы тотчас не потерять нить смысла в этих криках, но вполне достаточно, чтобы оценить образность ее языка, образованность, которая, вероятно, обратила бы в постыдное бегство любого таксиста города Мехико.

— Mas despacio, por favor, [3] Помедленнее, пожалуйста (исп.) попросил он, когда она сделала паузу для вдоха.

Она пристально посмотрела на него и отрывисто предложила:

— Английский подойдет?

— Подойдет для чего? — бестолково спросил он.

— А ну выкладывай, мерзавец, где моя чертова тетка! — вновь набросилась она на Кирби, — И какое она имеет право строить против меня свои гнусные козни! Она значит желает, чтобы меня выкинули за шкирку из первой же приличной телевизионной пьесы, в которой мне наконец-то дали играть? Но все равно она не заставит меня торчать здесь, как какую-то рабыню. Говори-ка, приятель, где она, где Джозеф? И не пытайся их покрывать, прощелыга! Я уже не раз разбиралась с ее лживыми ублюдками и знаю, как это делается. Гони сюда факты, и немедленно!

Она наклонилась к нему, так что ее маленький носик с яростно раздувшимися ноздрями оказался в нескольких дюймах от его лица. Гневно вопрошающий взгляд впился ему прямо в глаза.

— Ну!? — приказала она.

— Факты?

— Факты, приятель.

У нее был акцент, почти неуловимый, и мерещилось в нем что-то знакомое.

— Я думаю, вы случайно ошиблись дверью, — вежливо пробормотал Кирби.

— Эти уловки я знаю, не беспокойся! Все комнаты, кроме этой, в номере пусты. Поэтому я здесь. Так что кота за хвост лучше не тяни.