Джон Карр - Тень убийства

– Сэр Джон, – прозвучал ровный хриплый голос Банколена, – где ближайший полицейский участок?… На Вайн-стрит? Хорошо. Швейцар, бегите звоните туда. Если удастся, просите самого окружного инспектора. Надо, чтоб кто-то сейчас же пришел.

– Он, разумеется, мертв, – тихо молвил сэр Джон.

– И довольно давно, – подтвердил Банколен, трогая тело тростью. Потом глубоко вздохнул, опустился рядом на колени.

Доллингс внезапно очнулся и крикнул:

– Но послушайте! Он же вел машину!…

Банколен встал, осмотрел заднее и переднее сиденья лимузина.

– Похоже на то, друг мой, – кивнул он. – Чистая работа: включено зажигание, – он наклонился пониже, – видимо, аварийные тормоза включены; я не стану их трогать. На заднем сиденье никого.

– Постойте минутку, – остановил швейцара сэр Джон. – Я сам позвоню на Вайн-стрит. Хорошо знаю инспектора Толбота, он работал под моим началом. И сразу приедет. Чья это машина?

– Широко известный лимузин. Лучше, пожалуй, известен на континенте, чем здесь. Машина Низама аль-Мулька. Ну-ка, потрудимся, затащим в дом беднягу. Нельзя его тут оставлять, сейчас толпа набежит. Швейцар, берите за плечи, а вы, – глянул Банколен на таксиста, – за ноги. Не бойтесь, не укусит. Тихонько… тяжелый.

Жуткая процессия двинулась вверх по ступенькам. Не успел сэр Джон направиться к телефону, как из тумана вынырнул разъяренный полицейский, намеренный арестовать всех и каждого за нарушение всяких правил дорожного движения, но передумавший, когда сэр Джон, подозвав его, дал разъяснения. Толпа, к счастью, не собралась. Доллингс тоже зашел в клуб, и мы с Банколеном остались одни в плывущем тумане. Молча стояли возле машины с распахнутыми в ночь дверцами.

– Банколен, – спросил я, – где аль-Мульк?

– В любом случае не в машине, – пожал он плечами. – Почему вы спрашиваете?

Я рассказал о двух столкновениях с египтянином, уехавшим в лимузине в несколько минут восьмого. Он все выслушал без комментариев. Сунулся в салон, всмотрелся, нашел выключатель, включил внутри свет. В желтом свете верхней лампочки мы увидели заднюю часть машины, обитую темным бархатом. На сиденье лежала трость из черного дерева, пара белых перчаток и картонная коробка с надписью «Уиллс, цветочник, Кокспер-стрит, 8, Лондон, Вест-Энд-1». Никаких признаков беспорядка, даже ни единой пылинки.

– Посмотрите на задние дверцы, – предложил Банколен. – Видите?

– Стекла необычно толстые.

– Пуленепробиваемые, – заключил он, легонько постучав костяшками пальцев. – А толщина трости внушает подозрение, что в ней спрятан стилет. Видно, этот субъект предусмотрел все возможные случаи нападения. – Выключив свет, Банколен тихо добавил: – Но он достал его, Джефф. Он поймал его.

– Кто?

Банколен снова занялся передним сиденьем.

– До чего же тут тесно! Нашему бедняге шоферу было очень неудобно… М-м-м!… Ну, сначала по праву должна взглянуть полиция. Пойдемте в дом.

– Банколен, – заявил я, – хорошо было видно, что на переднем сиденье проезжавшей машины никого не было, кроме шофера. Никого! Клянусь, никого не было на переднем сиденье! Вы хотите сказать, что мертвец…

– Чепуха, Джефф! Кто-то, несомненно, управлял машиной. Возможно, выскочил в тумане и скрылся сразу после остановки лимузина. Смотрите, руль слева, вполне можно выйти с другой стороны.

– Но я вам говорю…

– Ну, очень хорошо, будь по-вашему. Заходите.

Перепуганный таксист спускался по лестнице, сыпля неслыханными проклятиями. Банколен дал ему денег, велел присмотреть за лимузином. Он остался на страже, мрачно глядя на автомобиль, как бы предчувствуя, что тот самостоятельно заведется и тронется с места. У входа нас встретил швейцар, вытиравший вспотевший лоб носовым платком, шагая по коридору мимо лифта в вестибюле.

– Мы отнесли его в бильярдную, сэр, – доложил он. – Я имею в виду старую бильярдную. Ею теперь не пользуются, у нас новые столы в салоне. И, прошу прощения, сэр, не хотелось бы, чтобы кто-нибудь видел…

Он открыл дверь большого холодного зала, где собралось много пыли. В центре под двумя яркими висячими лампами стоял старый бильярдный стол с обтрепавшимся рваным сукном. На нем лежало тело, накрытое пыльным покрывалом с дивана, из-под которого жутко торчали огромные ботинки. За столом стоял Доллингс в сдвинутой на затылок шляпе, глядя с благоговейным ужасом на застланный труп. Когда мы открыли дверь, он вздрогнул, ткнул пальцем в мертвеца и зачем-то сказал:

– Ему перерезали горло. Видите? Перерезали горло!