Джон Карр: Согнутая петля

В рукописи, лежащей у него под рукой, было написано: «Процесс над ведьмами в Ассизе, проводимый в усыпальнице святого Эдмондса в графстве Суффолк третьего марта 1664 года сэром Мэтью Хейлом, впоследствии лордом, главным бароном Казначейского суда ее величества: напечатано для Д. Брауна, Д. Уолто и М. Уоттона, 1718».

По этой уединенной тропинке он уже гулял. Разумеется, связь сэра Мэтью Хейла с ведьмами была очень косвенной. Но это не помешает Брайану Пейджу написать лишние полглавы на заинтересовавшую его тему. С облегчением вздохнув, он взял с одной из полок потрепанный томик Гланвилла. Только он собрался предаться приятным раздумьям, как в саду раздались шаги и кто-то окликнул его.

Это был Натаниэль Барроуз, размахивающий портфелем с неподобающей адвокату живостью.

– Занят? – спросил Барроуз.

– Ну-у, – протянул Пейдж, зевнув и поставив Гланвилла на место. – Заходи и угощайся сигаретой.

Барроуз открыл стеклянную дверь, выходящую в сад, и вошел в тускло освещенную удобную комнату. Обычно он умел хорошо держать себя в руках, но сейчас был настолько возбужден, что даже в жаркий день поеживался от озноба и выглядел довольно бледным. Его отец, дед и прадед вели юридические дела семьи Фарнли. Иногда возникали сомнения, подходит ли на роль семейного адвоката Натаниэль Барроуз с его восторженными, а порой и взрывоопасными речами. К тому же он был молод. Но, как правило, отметил Пейдж, он все держит под контролем и ему удается выглядеть более хладнокровным, чем палтус на сковородке.

Темные волосы Барроуза были тщательно расчесаны на пробор и аккуратно приглажены. На длинном носу сидели очки в роговой оправе; когда он смотрел через них, его лицо казалось полнее, чем обычно. Одет он был щеголем, но явно не по погоде: руки в перчатках сжимали портфель.

– Брайан, – спросил он, – ты сегодня обедаешь дома?

– Да. Я…

– Не надо, – резко произнес Барроуз.

Пейдж заморгал.

– Ты обедаешь у Фарнли, – продолжал Барроуз. – Честно сказать, мне все равно, где ты обедаешь, но я бы предпочел, чтобы ты был там, когда кое-что произойдет. – Склонившись к Пейджу, он заговорил почти шепотом: – Я уполномочен сказать тебе то, что сейчас произнесу. По счастью. Скажи, у тебя когда-нибудь были причины полагать, что сэр Джон Фарнли не тот, за кого себя выдает?

– Не тот, за кого себя выдает?

– Что сэр Джон Фарнли, – судорожно объяснил Барроуз, – обманщик и любитель маскарадов, а вовсе не сэр Джон Фарнли?

– Тебя что, солнечный удар хватил? – спросил Пейдж, выпрямившись.

Он был удивлен, раздражен и странно возбужден, но он был не из тех, кто кидается на человека в самое ленивое время жаркого дня.

– Разумеется, у меня никогда не было причин так думать. А почему они должны быть? К чему ты клонишь, черт возьми?

Натаниэль Барроуз встал с кресла и поставил на него портфель.

– Я говорю это потому, – ответил он, – что появился человек, претендующий на то, что он настоящий Джон Фарнли. Это дело не новое. Оно продолжается уже несколько месяцев, а теперь близится к завершению. Э… – Он запнулся и огляделся. – Здесь есть еще кто-нибудь? Миссис Как-там-ее – ну, ты знаешь, женщина, которая у тебя убирает, – или кто-нибудь еще?

– Нет.

Барроуз процедил, словно через силу:

– Не следовало мне это говорить тебе, но я знаю, что тебе можно доверять; между нами – я в деликатном положении. Мне грозят неприятности. И дело Тичборна тут не поможет. Конечно… э… официально у меня нет причин считать, что человек, чьи дела я веду, – не сэр Джон Фарнли. Предполагается, что я служу сэру Джону Фарнли, настоящему. Но в том-то все и дело. Есть два человека. Один настоящий баронет, а другой маскирующийся под него мошенник. Внешне они не похожи друг на друга. И все-таки будь я проклят, если смогу их отличить! – Помолчав, он добавил: – Однако, к счастью, сегодня вечером может кое-что проясниться.

Пейдж почувствовал настоятельную необходимость собраться с мыслями. Подвинув гостю пепельницу, он раскурил сигарету и принялся рассматривать Барроуза.

– Час от часу не легче, – ворчал он. – А с чего все началось? Когда появились причины подозревать, что он обманщик? Этот вопрос возникал когда-либо раньше?

– Никогда. И ты увидишь почему. – Барроуз достал носовой платок, очень тщательно вытер лицо и успокоился. – Надеюсь, впрочем, что это мистификация. Я люблю Джона и Молли – прости, сэра Джона и леди Фарнли, – я их очень люблю. Если этот истец – обманщик, я расшибусь в лепешку, но постараюсь, чтобы он за лжесвидетельство получил срок больше, чем Артур Ортон. Ну, пожалуй, раз уж ты все равно сегодня вечером об этом услышишь, то тебе лучше знать, с чего все началось. Ты знаешь историю сэра Джона?