Джон Карр - Восемь мечей

Освещая себе дорогу необычно ярким пламенем самой обычной зажигалки, они нехотя пересекли кирпичную дорожку и направились в сторону толстого дуба. В этом месте невысокие бордюрчики дорожки были разрушены, а большая часть их красного цвета выглядела кровавым следом, идти по которому не составляло никакого труда: жертва определенно продиралась через кусты черной смородины, направляясь туда, где деревья располагались чаще и были заметно толще, чем на соседних участках… Воздух стал уже явно холоднее, вокруг противно зажужжали комары… Судя по более обильным следам крови на кусте папоротника, можно было почти безошибочно догадаться, что раненый человек, явно все больше и больше слабея, с трудом полз здесь на животе…

Где-то совсем недалеко от них послышался шуршащий звук. Пламя зажигалки качнулось сначала вправо, затем влево, потом от внезапно налетевшего порыва свежего ветерка чуть не погасло.

– Надо бы посмотреть здесь повнимательнее, – заметил Морган. – Похоже, кто-то только что застонал. Вы не слышали?

Шагнув вперед, Хью чуть было не наступил на это. На до блеска начищенную черную туфлю, слабо шевелящуюся в куче сухих листьев у самого основания толстого кленового дерева. Туфля прямо у них на глазах дернулась вверх, показав часть одетой в полосатые костюмные брюки ноги, и снова превратилась всего лишь в до блеска начищенную черную туфлю. На коре отчетливо виделись царапины, оставленные владельцем этой туфли, когда он, смертельно раненный в плечо и шею, обессиленно сползал по стволу дерева вниз… При свете поднесенной к его лицу зажигалки было видно, что этот пока еще неизвестный им человек уже мертв.

Встав на колени, Хью Донован не без труда перевернул его довольно тучное тело на спину: перепачканное землей лицо, открытые как бы от крайнего удивления глаза и даже рот… Они в полном молчании долго смотрели на его лицо, которое, вполне естественно, отнюдь не красили следы еще не засохшей крови…

– Кто же это, черт побери? – почему-то шепотом произнес Морган. – Мне никогда не…

– Подержите, пожалуйста, зажигалку, – резко отвернувшись, неожиданно попросил его Хью Донован, с трудом удержавшийся от яростного приступа рвоты. – И давайте лучше побыстрее уйдем отсюда. Я его знаю. Это адвокат. Его зовут мистер Лангдон.

Они снова выбрались на освещенный луной двор перед домом. Хью Донован почему-то отчетливо, до мельчайших деталей помнил, как совершенно случайно пнул ногой валявшуюся на земле шляпу Спинелли, когда они с Морганом пересекали красную кирпичную дорожку, а затем, не сговариваясь, направились к гостевому домику. Один его вид вызывал множество далеко не самых приятных воспоминаний о том, что тут совсем недавно произошло, но все же здесь было лучше, чем там, где снайпер оставил свои навеки усопшие жертвы.

Уже на подходе Морган бросил долгий взгляд на здание дома и вдруг резко остановился.

– А знаете, я все-таки понял, что именно мы сделали не так, – сказал он. – Или, скорее, не сделали так, как надо было бы сделать… Да, забавно, очень даже забавно. Даже странно, как это мне не пришло в голову раньше. Свет! – Он выразительно ткнул пальцем в сторону окон. – Мы преследовали нашего снайпера и не могли найти его ни в доме, ни во дворе, но при этом даже не подумали включить свет в доме! Прибавьте к этому психологический стресс неожиданности и… Впрочем, о чем это я говорю? В любом случае, прежде всего нам нужен свет! Ну а уж остальное образуется само собой… Нам нужен свет!

Он бодро взбежал по ступенькам крыльца, пошарил рукой за открытой дверью, щелкнул выключателем, и холл, будто по мановению волшебной палочки, осветился тусклым, но вполне приветливым электрическим светом. Что, безусловно, было куда лучше, чем стоять в кромешной тьме и при мигающем свете простой зажигалки смотреть на окровавленный труп неизвестного мужчины. Сейчас же вполне можно было даже представить, будто они с Хью Донованом в прохладный день греются у не яркого, но очень уютного костерка…

– Все, что мы можем сделать, – произнес Хью, неторопливо усаживаясь на самую верхнюю ступеньку крыльца, – это не суетиться и терпеливо ждать возвращения инспектора Мерча… С нашими уважаемыми баловнями капризной судьбы. – И невольно подумал: «Идиотская фраза, совсем как в низкопробной пьесе. „Баловни капризной судьбы“! Надо же такое сказать. И откуда только мне пришло это в голову?»