Эрл Биггерс - Чарли Чан ведет следствие

«Дорогая Сибилла!

По конверту ты видишь, что я в Лондоне, приехал сюда с экскурсией, о которой уже писал из Нью-Йорка. Она должна была принести мне отдых, покой и разрядку. Но увы, это путешествие стало источником самых ужасных переживаний, какие только можно представить. В нем принимает участие Тим Эвер! Это обнаружилось утром седьмого февраля, неделю назад, при удивительных обстоятельствах. Поднимаясь на палубу теплохода в Нью-Йорке, я еще не был знаком ни с одним участником экскурсии. Слышал только, что сопровождает ее доктор Лофтон: он собирал нас перед отъездом на палубе. Я со всеми поздоровался, но Тима Эвера не узнал. Ничего удивительного, ведь я встречался с ним лишь один раз при свете тусклой керосиновой лампы в твоей комнате. Прошло столько лет! Короче, я всем пожал руку, в том числе и Тиму Эверу, который когда-то поклялся убить меня и тебя.

Я ничего не подозревал и никаких скверных предчувствий у меня не было. Плавание получилось невеселое. Я почти не выходил из каюты, только на короткие вечерние прогулки по палубе, да еще в Саутхемптоне. Даже в Лондоне я ни о чем сперва не догадался! Вечером шестого февраля, когда я отдыхал в салоне, ко мне подошел один участник экскурсии, симпатичный глухой старик из Детройта, Хьюго Моррис Дрейк. Мы разговорились. Я рассказал ему о своей болезни и поведал, как в последнее время страдаю от бессонницы, поскольку в соседней комнате кто-то взял моду заниматься чтением вслух. А потом пожаловался, что и теперь с ужасом думаю о постели, заранее зная, что мне опять не дадут отдохнуть. Тогда у мистера Дрейка мелькнула замечательная мысль: поменяться на ночь комнатами, поскольку глухота в подобных случаях выручает. Оказалось, что он живет в соседней и этот обмен не доставит никаких хлопот. Я с благодарностью принял его предложение. Поднимаясь наверх, мы условились, что меняемся только постелями, не трогая других вещей. Так и сделали. Я улегся в кровать Дрейка и принял снотворное. Лекарство и непривычная тишина сделали свое дело: я спал, как ребенок. Проснувшись в половине седьмого, я вспомнил, что Дрейк просил разбудить его пораньше, открыл дверь, соединявшую наши комнаты, и вошел в свой собственный номер… На кресле аккуратно висела одежда, на столе лежал слуховой аппарат. А в постели я увидел Дрейка, задушенного ремнем от чемодана… Я буквально оцепенел. Но тут заметил на одеяле замшевый мешочек. Помнишь? Один из тех, что мы вручили Тиму Эверу. Их было два, верно? Я попытался сосредоточиться. Решение могло быть одно: значит, Тим находится в «Бруме». Он узнал меня и, решив привести в исполнение давнюю угрозу, забрался в мою комнату. Только в ту ночь она была не моей. И бедный, глухой Хьюго Дрейк, оказавший мне услугу, погиб! Ужасное положение! Однако нужно было взять себя в руки. Дрейку я бы уже ничем не помог. А оставлять его в моей кровати казалось безумием.

Как бы я смог объяснить все это? Я перенес старика в соседнюю комнату и положил в его собственную постель. Мешочек с камешками, который имел значение только для Эвера и нас, я бросил рядом с телом, даже улыбнувшись при этом. Улыбнувшись от того, что Эвер носил его столько лет, и в результате вещь не попала по назначению. Правда, у него еще остался второй мешочек. Проверив, нет ли кого-нибудь в коридоре, я снова проскользнул в спальню Дрейка и запер дверь между комнатами с его стороны. Слуховой аппарат я тоже перенес, предварительно протерев. Ну а потом вернулся к себе обычным путем. И тут я вспомнил о коридорном, который накануне приносил Дрейку каблограмму. Ведь он знал о замене комнат! Пришлось его подкупить. Это было нетрудно.

Уже позднее, в гостиной, в ожидании завтрака, я узнал Тима Эвера! Его глаза! Есть в глазах у людей нечто, что никогда не изменяется. К нам еще должен был подойти инспектор из Скотленд-Ярда. И вдруг на пороге появился Тим Эвер! Сейчас он путешествует под другой фамилией Пока инспектор задавал свои вопросы, я думал о том, как мне поступить? Прервать путешествие было нельзя. Мои нервы не выдержали бы расследования, которое бы началось вслед за таким поступком, потом бы меня арествовали, и вся эта злосчастная история открылась. Нет, я должен был выстоячь, путешествуя с человеком, решившим меня убить. Другого выхода я не видел. Целую неделю я приваливал к дверям мебель и напрасно старался засыпать. Постепенно у меня созрел план защиты. Мне следовало заявить Эверу, будто в определенном месте я спрятал запечатанный конверт с подробностями всего дела. И будто в нем указана его фамилия, фамилия моего убийцы!