Эжен Шаветт - Сбежавший нотариус

Как? В тот день, когда его представили Лоре, она была неподвижна, точно деревянная, но ведь это она оцепенела от восторга, а отнюдь не от неприязни. Она застыла в восхищении… Ни на минуту не сомневаясь, что девушка может отвергнуть его предложение, Монжёз и не думал о каких-либо препятствиях со стороны Лоры.

Бауэра, опекуна, которого занимала лишь финансовая сторона дела, Монжёзу бояться было нечего. К тому же готовность, с которой опекун изложил ему мельчайшие подробности относительно состояния несовершеннолетней девушки, ясно доказывала его желание увидеть свою воспитанницу маркизой. Не стал бы он таким тщательным образом демонстрировать богатство Лоры, если бы имел что-нибудь против этого брака.

Следовательно, подвоха можно ждать лишь от отца Лоры — этого внушавшего уважение господина с прямой осанкой и величественным выражением лица.

«Отец Лоры!.. У него чересчур строгий вид, нужно его умаслить», — подумал Монжёз, раскланиваясь. И в продолжение целого часа он расписывал перед Бержероном картины будущего счастья той, на которой он женится и которая принесет в семью столько добродетели, заимствованной ею у отца.

«Однако он не легко поддается!» — думал маркиз, сбитый с толку холодным видом Бержерона.

На все предположения и похвалы Монжёза тот только одобрительно покачивал головой. После первого свидания маркиз бросился к нотариусу. «Ну что? — спросил Реноден. — Уладили дело, не так ли?» — «Да, я только одного боюсь: потерпеть неудачу», — произнес Монжёз взволнованно.

Нотариус ошибся в причине волнения и сказал, улыбаясь: «А! Вы познакомились с Лорой и влюбились? Попались! А отец? Вы его видели? Как он вам?»

Маркиз считал Ренодена близким другом семейства Бержерона, а потому нашел за лучшее сказать: «Какой почтенный человек! Сразу видно, сама добродетель!»

Согласно пословице, аппетит приходит во время еды. Жадность Монжёза сначала была обращена на замок Кланжи, потом устремилась на миллионы Лоры. Но, как видно, и этого было еще недостаточно, потому что он спросил: «Состояние девушки, которое было мне представлено во всех подробностях, досталось ей после матери. А отец разве ничего не даст дочери?»

Пожав плечами, как человек, который ничего не может утверждать, нотариус закинул удочку ненасытному маркизу: «Господин Бержерон очень щедр!» После этих слов Монжёз простился с нотариусом.

«Ступай, пусть тебя ощиплют, дурак!» — проворчал ему вслед Реноден.

Всю ночь маркиз думал о будущем тесте, этом бдительном страже семейного очага. «Уж он от меня не уйдет, — повторял он мысленно. — Я вытяну из него несколько сот тысяч в приданое дочери».

Кстати сказать, в это самое время страдавший бессонницей Бержерон рассуждал о том, как бы хорошенько попользоваться деньгами дурака Монжёза. На следующий день после завтрака маркиз отправился верхом в замок Кланжи, чтобы поухаживать за Лорой. На пути к замку он увидел прогуливающегося господина, погруженного в глубокую задумчивость. Заложив за спину руки, тот медленно брел с обнаженной и опущенной головой. Услышав стук лошадиных подков о мостовую, он поднял голову, и Монжёз понял, что перед ним Бержерон.

Человек, которому с неба валятся в рот жареные жаворонки, не мог бы выразить большего удивления, чем то, которое появилось на лице у Бержерона при виде Монжёза. Похоже было, что старик не ожидал встретить маркиза.

А между тем Бержерон, еще издали завидев Монжёза, радостно пробормотал: «Попался, простофиля!»

При виде Бержерона маркиз остановил лошадь и рукой, свободной от поводьев, почтительно снял шляпу. Он встревожился: почему этот человек, которого он так жаждал назвать своим тестем и который имел к своим услугам тенистые, зеленые аллеи своего парка, бродит озабоченный и задумчивый по пыльной дороге под полуденными лучами солнца?

«Вы едете в замок, господин Монжёз?» — с важностью спросил Бержерон. «Я еду засвидетельствовать свое почтение вашей дочери», — ответил Монжёз.

Отец Лоры устремил на маркиза грустный взор; его лицо выражало некоторую нерешительность, в особенности губы, которые шевелились, но ничего не произносили. Наконец, собравшись с духом, он сказал: «Поезжайте».

«Он хотел сказать мне что-то, но потом раздумал. Что бы это могло быть?» — подумал маркиз.

Между тем Бержерон взором знатока окинул лошадь и всадника.

«Позволите ли дать вам совет, господин маркиз?» — «С большим удовольствием». — «Вот что: когда подъедете к замку, не въезжайте во двор, а сойдите с лошади у парадного подъезда. Из окон салона моя дочь увидит вас в седле: вы прекрасный наездник».