Сергей Саканский - Смерть в лабиринте

– Эй! – толстяк постучал по пластиковой стене. – Долго ты там?

– Он вас не слышит, – миролюбиво сказал Жаров. – Эти стены плохо пропускают звук.

– Вот я ему покажу звук! – воскликнул курортник и, закинув свою синюю сумку на плечо, ринулся в лабиринт.

Сумка задела за угол. Толстяк с сумкой был еще меньше приспособлен к параметрам лабиринта, чем просто толстяк. У Жарова возникло неприятное чувство, что вот-вот должно случиться что-то плохое. Теперь где-то внутри лабиринта находилось уже три человека.

Жаров пропустил девушку вперед, сам пошел за нею. Пятаков замыкал процессию.

– Если кто-то может исчезнуть в твоем лабиринте, значит, может и появиться, – сказал Жаров, обернувшись. – Я все думаю про эту странную козу. Например, человек исчез, и появился где-то в лесу, в горах. Вместо него в лабиринте образовалась коза… Впрочем, все это ерунда какая-то.

Девушка была в короткой юбке, ее стройные загорелые ноги мелькали перед глазами Жарова, словно два золотистых луча. Первый поворот прошли, не останавливаясь, на следующем, Т-образном перекрестке, Ганна развернулась и вопросительно посмотрела на Жарова. Он положил руку ей на плечо, как бы невзначай…

– Подождите меня здесь, – распорядился Пятаков, направляясь в правый коридор.

Через полминуты он вернулся:

– Пусто.

На следующем, крестообразном перекрестке он остановил девушку, сам пошел налево, Жарову указал направо. Завернув два раза за угол, он уперся в тупик.

На очередном перекрестке Ганна взбунтовалась, сказала, что не хочет оставаться одна, потому что ей страшно. Пятаков согласился исполнить роль корзины-буйка, которую оставляет уборщица, а Жаров с Ганной исследовали ложный проход. Неожиданно оказалось, что и он разветвляется. Жарову пришлось уговаривать девушку постоять несколько секунд одной…

Наконец, они дошли до того места, где Жаров обнаружил следы деятельности немыслимой козы. На полу была рассыпана хвоя ливанского кедра. Жаров подмигнул Пятакову:

– Это валялось здесь.

Тот недоверчиво поворошил носком ботинка сухие иголки.

– Ничего такого не вижу, – сказал он.

Жаров с изумлением осмотрел пол. То же самое место, ветка ливанского кедра простирается прямо над головой. Но никаких козьих шариков на полу нет.

– Не может быть, я ж своими руками… – Жаров осекся, не желая рассказывать дальше.

– Наверное, это просто другое место, – сказал Пятаков, поглядев наверх. – Ты уверен, что это точно было под веткой?

Жаров кивнул.

– Тогда все это более чем странно. Здесь только одно дерево.

– Я мог быть в параллельном коридоре, за этой стеной, – Жаров стукнул костяшками пальцев по пластику.

– Нет. Я знаю, что находится там. За стеной – коридор маршрута, который идет против часовой стрелки. Остается предположить, что эти… – Пятаков покосился на девушку. – Эти вещи тебе просто померещились.

– О чем вы говорите? – спросила Ганна.

– Просто о мусоре, – пробормотал Жаров.

Они прошли еще один перекресток, он снова был крестообразным. Ганна уже привыкла к лабиринту и сама бесстрашно двинулась исследовать очередной тупик. Как вскоре выяснилось, напрасно… Из-за угла донесся ее истошный вопль. Стена задрожала, похоже, девушка в панике ткнулась в нее. Жаров ринулся в проход и, пробежав несколько шагов, поймал бегущую навстречу Ганну. Ее лицо было искажено ужасом, она шарила ладонями по стенам, словно пьяная.

Ужас ожидал их за вторым поворотом. Первым сигналом ужаса был короткий четырехпалый мазок на стене, происхождение которого не вызывало сомнения. Труп лежал в тупике, уткнувшись лбом в стену. Синяя спортивная сумка валялась рядом. Это был тот самый грузный человек, который минут десять назад отправился на поиски своего приятеля. На его гладко выбритом затылке зияла треугольная рана.

Даже для человека с самыми крепкими нервами это было бы нелегким испытанием – идти узкими коридорами, когда из-за поворота в любой момент мог выскочить неведомый убийца. Кроме того, Жарова не отпускала мысль, что они могут провалиться в какое-то другое пространство, где ждет их некая страшная, белая, хищная коза…

Девушка шла посередине, казалось, она побледнела всем своим телом, даже ноги уже не выглядели загорелыми. Пятаков, быстро продвигаясь, тормозил перед каждым поворотом, коротко заглядывая за углы, Ганна налетала на его спину, а Жаров – на ее. Он не смотрел назад, но чувствовал, что его плечи, помимо воли, напряжены до судороги. Он был занят делом: вызвал по мобильному Пилипенку и говорил с ним, стараясь озвучивать только факты. Следователь немедленно выехал в Гурзуф, прихватив с собой бригаду.