Сергей Саканский: Маньяк-мертвец

На обложке: памятник Шерлоку Холмсу в Лондоне работы Джона Даблдея. Жанровая картинка: ангел на кладбище.

Оказавшись в желтом, уже достаточно задымленном пространстве пивного зала, Жаров бросил на деревянный стол пачку газет, быстро прошел к прилавку и напузырил себе кружку «Оболони». Первую он выпил залпом, прямо здесь, со второй вернулся к столу, стукнул ею об стол и огляделся по сторонам.

Конец рабочего дня, народ постепенно концентрируется. Уже нельзя позволить себе роскошь отдельного столика и напротив Жарова сидит какой-то человек, более того, он уже нацелился бровью на пачку «Крымского криминального курьера» и готов вступить в разговор.

День у Жарова был тяжелый, как всегда во вторник, перед выходом в продажу очередного номера. По вторникам Жаров с утра до вечера крутился за рулем, поэтому и кружки пива позволить себе не мог. Он забирал из типографии тираж и закидывал его трем крупным дилерам, развозил по пяти магазинам, а завтра с утра ему предстояло объехать еще несколько точек. Эту пачку (представительская часть тиража) он отнесет сегодня в редакцию, где и заночует, так что кружку-другую пива на сон грядущий выпить сейчас можно, тем более что машину он уже поставил на стоянку, а до редакции отсюда пешком пять минут.

– Курьером трудишься? – кивнул его сосед на пачку прессы.

– Угу, – ответил Жаров сквозь очередной глоток.

Это лицо показалось ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, где уже видел его раньше.

– Дрянь эту криминальную возишь, – зловеще продолжал навязчивый собеседник.

Жаров молчал.

– И что за ерунду они пишут… – добавил сосед.

Жаров молчал, потому что был не только курьером этой газеты. Он был ее главным редактором, владельцем и учредителем, плюс к тому – автором той самой передовицы, в которую ткнул своим рыбным пальцем угрюмый нетрезвый сосед.

Статью он написал на той неделе, и она ему пока еще нравилась. Некая вольная фантазия о снах и сновидениях, о пророческих кошмарах, которые мучили знаменитых преступников накануне смертной казни. Одна загадочная история действительно имела место, Жаров вычерпал ее в интернете, остальные он выдумал сам – кто их знает, знаменитых преступников, что им там снилось перед вступлением на эшафот?

– А я почитал, пока ты за пивом ходил. На самом деле, не так все это и глупо. Кое-что такое все же есть… Знаешь, кто я?

Он потянулся к Жарову через стол, обдав его запахом вяленого леща. Жаров подумал, что сейчас он признается в зловещем убийстве, которое совершил в школьные годы, чему уже давно истек срок давности, а значит, и похвастаться можно. Но реальность приготовила ему гораздо более причудливый изгиб.

– Месяц назад, – глухим голосом сказал сосед, – мою жену распорол маньяк. И до сих пор его не поймали, так-то.

Жаров наконец, узнал его. Да ведь это же Куравлев! Тот самый Куравлев, муж молодой женщины, зверски убитой маньяком-карателем на Рабочей улице. Подозрение, естественно, поначалу пало на мужа, его допрашивали, Жаров тогда заходил в управление, навестить своего друга, следователя Пилипенко, а тот был как раз занят с этим Куравлевым. Помнится, у него оказалось какое-то железное алиби, да и обстоятельства убийства снимали с него подозрения. По всем признакам было ясно, что в городе появился маньяк. Он мог нанести свой следующий удар через неделю, через две или более. Пилипенко, который вел это дело, был уже месяц как на взводе, но маньяк, затаившись где-то, не торопился продолжить свое представление…

Жаров глубоко вздохнул, Куравлев истолковал этот вздох по-своему.

– Тяжело, конечно. По вечерам особенно. Входишь в комнату, а там – цветы… Оттого и пью.

Он приподнял свою кружку и с грустью осмотрел ее.

На самом деле, Жарову стало стыдно: эмоция, притаившаяся за его вздохом, была совершенно другой – с отвращением к себе он подумал, что этого человека послал ему удачный случай, и теперь нельзя его упустить. Ведь перед ним сидел великолепный материал для газеты, и ему приходится быть немного мерзавцем, скрывая свою радость по поводу грядущей работы…

– Сочувствую, брат, – сказал Жаров. – Может, тебе помочь чем-то? Ты только скажи…

Жаров знал такие ситуации. Как ни цинично это звучит, но пьет-то он оттого, что природный пьяница, и подсознательно использует повод, как бы трагичен и тяжел он ни был. Жаров был готов сделать что-то для этого несчастного – дать ему денег, что ли? Но денег Куравлев не просил. Ему был нужен слушатель. В следующие полчаса Жаров узнал такое, отчего человек, сидевший напротив, заинтересовал его по полной программе…