Елена Колчак - Никогда в жизни

— Ну да, ну да. Как же можно отдыхать там, где люди, подвыпив, с обрыва падают? А без выпивки — какой же это отдых для наших-то людей?

— Вообще-то можно и спросить, прямо сегодня, когда приедем. Если тебе неудобно — я сам поинтересуюсь. Но, честно сказать, я почти уверен в результате…

Василий Данилович против «срывания всех и всяческих масок» не возражал. Даже предложил продлить мой отдых еще недели на полторы — раз уж случилась такая, как он выразился, неприятность. Ничего себе «неприятность» — убийство! Я обещала подумать. Хотя мне уже не хватало редакционной суеты и такого привычного и понятного абсурда. Может, хватит отдыхать? И материал, пусть и случайный, получился — пальчики оближешь, шеф даже пообещал премию.

Тину переселили в мой коттедж, их был пока закрыт. Впрочем, ее все равно не было видно: приезжая ненадолго из города, вдова практически не покидала своей комнаты. Иногда оттуда доносилась негромкая музыка.

Раза два я видела в «Прибрежном» Стрельцова, но поговорить с ним так и не удалось, случая не подвернулось. Не подойдешь же к человеку просто так и не скажешь: «Знаете, именно я обнаружила труп человека, у которого вы были за два часа до его смерти. Не расскажете ли мне о ваших отношениях?». Лучше всего было бы, если бы нас познакомила Танюшка Симонова — материалы про «героя нашего времени» писала именно она. Но Танюша еще неделю в отпуске, хотя вроде бы никуда не уехала. Ладно, отложим. Зато Василий Данилович, вместо того, чтобы, как обычно, заниматься делами в городе, из пансионата почти не вылезал и доводил горничных и официанток своими придирками до слез.

Мы час просидели с Катюшей, восстанавливая — что же она видела и слышала.

Тина, похоже, была действительно простужена: бледненькая немного и глаза воспаленные. Собственно, в первый момент Катюша на это внимания не обратила, вошла как раз в тот момент, когда они выпили. Тина мотала головой и фыркала: «Фу, какая гадость! Хватит, пожалуй». Сразу после этого пошла переодеваться и появилась минут через пять, может, через десять. За это время успела подкраситься и сменить махровый халат на элегантный вечерний костюм — очень маленькое шелковое платье и очень большой из того же шелка распашной жакет с широченными отворотами на рукавах и карманах. Продолжить «лечение» отказалась, заявив, что «любимый муж обещал ей сегодня шампанского». Виктор в ответ вроде немного смутился и сказал, что выпьет еще попозже, «хорошо насморк сбивает». Нарезал и съел пол-лимона, пошутил: «К утру буду или как огурчик, или как этот фрукт». Тут появился Стрельцов, Тина шепнула что-то мужу на ухо, помахала им ручкой и ушла. Мужчины удалились в кабинет. Вот и все. Было это в районе девяти плюс-минус пятнадцать минут.

Максима и Катюшу немного удивил мой интерес к местной зарплате, но ответили они весьма подробно. Регулярно, без сбоев, платили всегда, а последние год-полтора ее вдобавок столь же регулярно повышали, да еще и премиальные. Так что инфляция их не беспокоила совершенно. Похоже было на то, что «Прибрежный» в последнее время таки перестал быть убыточным. Ну и что мне это давало?

Олег, бармен, тоже не рассказал ничего неожиданного. Тина появилась в баре в девять или в начале десятого, пила минералку, смотрела телевизор. Потом стала кидать стрелки, кажется, нервничала. Олег еще извинялся, что толком ничего не помнит — он за ней не следил, так, иногда глазами натыкался. В баре часов с восьми гуляла какая-то юная компания, так что наблюдал он все больше за ними, мало ли что. Удивился, когда Тина спросила водки, выпила залпом, еще покидала стрелки, опять выпила, потом он на что-то отвлекся и обратил на нее внимание только когда она снова, уже откровенно взвинченная, опять заказала водку. Он еще подумал, что придет сейчас Виктор, не было бы скандала. Но это было уже в районе одиннадцати. Я поинтересовалась, не случается ли, что в бар приходят со своим спиртным. Он ответил, что такое бывает практически каждый вечер, но…

— Да что вы, только не Тина! Это немыслимо. Она вообще практически не пьет, просто в тот вечер сильно психовала. Вначале была такая мечтательная, задумчивая, потом занервничала или, скорее, стала раздражаться. Водки потребовала, кажется, из принципа «назло папе и маме откушу себе палец». Она вообще терпеть не может ждать, даже когда коктейль смешиваешь, стоит и ноготками по стойке нервно постукивает. Вынь да положь все сразу.