Елена Колчак - Никогда в жизни

Михаила отправили домой, мы остались втроем. Никита смотрел на меня выжидающе:

— Так и будем в прятки играть?

— А чего рассказывать, ты уже и так все знаешь, — я пожала плечами.

— Ну, положим, далеко не все. Например, с чего вдруг тебе в голову пришла мысль о фальшивых долларах?

Та-та-та! Мысль-то пришла в голову как раз не мне и настолько в порядке бреда…

— Стас, почему мне так везет на самостоятельных женщин? Может, с хозяйкой попроще будет? Или она такая же упрямая?

— Еще хуже. Клещами ничего не вытянешь.

Интересно, чего им еще нужно вытягивать, вроде, все уже ясно. Кроме того, где, собственно, спрятан Жорин «клад». Так я этого тоже не знаю. Или они думают, что мы с Лелькой чего-то нашли, а молчу я от избытка осторожности? Да ну их к лешему, Лелька вернется, пусть сами ищут.

Лелька вернулась к обеду и только рученькой махнула:

— Ищите, пожалуйста, только по ночам не гремите и ключи, если нужны, сами сделайте. Кстати, на втором этаже света нет, — она выглядела порядком измотанной, достала бутылку рябиновки, махнула одним духом полстакана и, заметив мои поднятые брови, пояснила, — выспаться надо.

— Что-то случилось?

— Все обыкновенно. Маменька опять завоспитывала. Ах, одинокая женщина с ребенком, да так нельзя, да жизнь такая тяжелая, да как же без мужской поддержки, да мальчику отец нужен! Вот скажи, я у нее хоть раз помощи просила? Делать ей больше нечего, как меня замуж выдавать.

— За кого-то конкретного?

— Да вроде нет, знакомить не пыталась, только на мозги капала. Она ведь далеко не дура, ну, за исключением своеобразных жизненных принципов.

— В смысле?

— В смысле, у женщины должен быть муж, и все тут. Так положено.

— Что же она сама еще раз замуж не выйдет?

— Она вдова, она чтит память супруга и помогает любимой дочери воспитывать внука. Только сейчас начинаю понимать, сколько на себя отец брал. Или это она так изменилась? Хотя надо отдать ей должное, с Дениской великолепно управляется, никакого сюсюканья и баловства не позволяет. А вот меня надо непременно пристроить.

— Она каждый раз так?

Лелька покачала головой, потянулась так, что косточки хрустнули.

— Я думаю, что муженек ненаглядный приезжал с сыночком повидаться, ну, и накрутил ее, мол, помню, люблю, хочу все вернуть, а она и рада стараться.

— Ну, хоть намекнула?

— Да нет, конечно. Она же отлично знает, что на меня давить нельзя, где сядешь, там и слезешь.

— А ты его совсем не желаешь видеть?

— Ну… Что значит «совсем»? Не знаю. Он нормальный, в общем, мужик, просто не сложилось. Тем более, четыре года прошло, черт его знает, каким он стал. Люди меняются…

— Значит, альбом ты матери не показывала?

— Показать-то показала, еще до того, как из нее воспитательный энтузиазм хлынул.

— Ну и?

— А ничего. Пролистала, поглядела, никого знакомого не нашла. Только удивилась, чего это на снимках все белесые, как выцвели. Отец-то черный был, вроде итальянца. А на фотографиях вообще почти что негр.

— Да и ты не светлее, — Лелька похожа на Дюймовочку в негативе. — И Дениска черненький… Так, может, этот твой южный поклонник, — я вытащила из-за телефона средиземноморскую открытку и помахала перед Лелькиным носом, — на самом деле какой-нибудь родственник?

— Ты хочешь сказать, что причина его настойчивости — не моя неземная красота, а тоже какое-нибудь наследство? «Невероятные приключения итальянцев в России», дубль два?

— Ну… а почему нет?

Лелька покачала головой:

— Тогда и у этих, из альбома, должны быть итальянские корни, логично? Чего ж вся публика такая белесая? Или ты считаешь, что на меня сразу два наследства свалилось? Не многовато?

— Н-да, верно… Что-то меня занесло. Но, — я опять ткнула Лельке открытку, — он ведь пишет о смерти? Значит, кто-то все-таки умер? Или это не смерть? Вот, в самом конце.

Лелька хохотала минуты три, аж пришлось водой отпаивать. Отсмеявшись и утерев слезы, она наконец объяснила:

— Это они такие пылкие в своей Италии. Любить, мол, буду до самой смерти.

— Всего-то? Жалко…

Остаток воскресенья и весь понедельник поиски шли на чердаке и втором этаже и нам не мешали. Искали четверо: майор Ильин за главного, и с ним еще трое каких-то «мальчиков» в штатском. Электричество наверху наладили в мгновение ока, что само по себе стало неплохой компенсацией за беспокойство. В результате Лельку, видимо, замучила совесть, и утром во вторник она, Лелька, а не ее совесть, вызвала Никиту на кухню и, потупив глазки, раскрыла страшную тайну — показала свою загадочную находку. Майор уважительно перебрал инструменты, однако, совсем не обрадовался: