Джон Карр - Отравление в шутку

— Ну, а теперь начистоту, — обратился он ко мне. — Как по-вашему, кто тут безобразничает?

Я грустно покачал головой.

— Мне только кажется верной идея мистера Сарджента о том, что яд подсыпан в бромид раньше, до того как члены семьи разошлись по своим комнатам на ночь. Если Кларисса сразу легла спать, это мог сделать некто, незаметно пробравшийся в ванную. Но если верить Джинни, она легла спать не сразу. И следовательно, не могла не услышать…

— Кроме того, она сама насыпала себе порошок, — перебил меня Сарджент. — Вот этого-то как раз и не могу понять.

— Так-так, надо скорее порасспросить ее, — нетерпеливо сказал доктор. Он начал насвистывать сквозь зубы, потом сказал: — Знаете, что меня удивляет в этом деле? Необдуманность и небрежность методов. Преступник действует наобум. Не важно даже, когда именно гиоскин был подсыпан в бутылку. Вы только поглядите. Преступник просто входит в ванную, которой пользуются Твиллсы, и отравляет бромид. Откуда он знал, что Твиллс примет бромид? Ему разве известно, что Твиллс всегда принимает его на ночь? Или этот тип подсыпал яд так, на всякий случай — глядишь, когда-нибудь Твиллс примет бромид? Черт знает что! Возникает впечатление, что этот тип готов отравить любого из членов этого семейства и ему совершенно все равно, кто именно это будет. Или же… Он посопел и продолжил: — Или это самоубийство. Тогда все как-то сходится. Другого объяснения у меня нет. Хм. Миссис Твиллс насыпает порошок, принимает его — по крайней мере собирается, — и с ней полный порядок. Ее муж насыпает порошок из той же самой бутылки и отправляется на тот свет. Может, на этом и остановимся? Что скажете, Джо?

Я с удивлением уставился на доктора. Его собачьи глаза пытливо смотрели на Сарджента. Он явно нервничал. Похоже, за время короткого разговора с судьей произошло нечто заставившее его изменить свою точку зрения. Полчаса назад Сарджент скорее всего с ним согласился бы. Но теперь в его голове что-то завращалось, он вспомнил о своей официальной должности. Он нахмурился и выпрямился, напустив на себя важность.

— Там видно будет, — сказал он. — Сначала надо поговорить с миссис Твиллс.

Рид долго и со значением глядел на него, но Сарджент больше ничего не сказал.

Дом был так задуман и построен, что на третий этаж можно было подняться по встроенной лестнице, дверь на которую находилась между комнатами Мэтта и Клариссы. Там несколько достроенных и отделанных комнат — в том числе комната Джинни в нижней части правой башни, а также комната Мери. Окна в передней части выходили на украшенный завитушками балкон. Стекла были цветные, и потому свет падал в холл причудливыми пятнами. Пахло пылью, старой краской и деревом. На стенах висели потемневшие газовые светильники, а под ногами скрипели соломенные дорожки. Из-под дверей немилосердно дуло. Время от времени раздавались звуки, столь типичные для мрачных чердаков — словно в темноте кто-то шуршит бумагой. Снова пошел снег. Некоторое время мы постояли, глядя на цветные стекла и причудливые блики света, потом Рид постучал в дверь. Комната была восьмиугольной, с узкими окошками на каждой стене. Под окнами находились белые крашеные книжные полки, на синих стенах висела парочка неплохих гравюр. Мебель плетеная, покрытая ситцевыми покрывалами. Горел газовый камин, являя собой контраст со снегом за окнами. Перед решеткой сидела, сгорбившись, Мери Куэйл. На высоких подушках в кровати с медным изголовьем возлежала Кларисса. Газовый свет подчеркивал скорбность ее черт. Даже горюя, Кларисса не забыла надеть черное неглиже. Но глаза ее были красные, распухшие. Держалась она величественно, как матрона. Внезапно она передернула плечами. Каменного взгляда в нашем направлении у нее не получилось. По полным щекам прокатились две слезинки.

В комнате было тихо, только слышалось шипение газа. Сарджент стал неловко переминаться с ноги на ногу.

— Доктор Рид! — подала голос Кларисса. — Вы мне не нужны. Со мной все в порядке.

Доктор сделался жизнерадостно-сочувствующим. Он подошел к ней, взял за руку, добродушно урча, пристально поглядел на Клариссу сквозь пенсне и сказал:

— Ну что? Немного получше? Хорошо. А ну-ка, выше нос, а то дам тебе касторку, как в старые времена. — Он устрашающе улыбнулся. — Знаете, как я себя чувствую? Ужасно, просто ужасно. У вас есть силы говорить? Ну разумеется, есть. Надо взять себя в руки…

Он покосился на Мери, которая нервно вздрогнула.