Марджери Эллингем - Мода в саване

— Два толстых коротышки в старом автомобиле? — непонимающе повторила Аманда. — Но это же никуда не годится. Мы ошибались. Видимо, это дело все-таки не имеет к нам никакого отношения. Очередное невероятное стечение обстоятельств, очередная шутка Провидения.

Эти слова затронули что-то в загадочной душе Лагга. Он поднял взгляд, прямо-таки излучая удовольствие от возможности блеснуть, — в собачьем мире такое выражение часто встречается у гончих.

— «Провидение знает и сильные, и слабые стороны характеров человеческих, а потому втихомолку устраивает их жизни так, как и не снилось генералам», — сообщил он. — Стерн. Это я в своей книге прочел. Что такое?

Мистер Кэмпион смотрел на него с безграничным восхищением.

— Что ты сейчас сказал? — переспросил он.

Мистер Лагг покорно воспроизвел последний результат своих трудов на ниве просвещения.

— Это вам о чем-то говорит? — поинтересовался он.

Мистер Кэмпион обнял своих младших лейтенантов.

— Да, — ответил он, и голос его зазвенел былым энтузиазмом, а глаза сверкнули за стеклами очков. — Да, мой потрепанный жизнью ученый, очень даже говорит. Слушай, Аманда, я отвезу тебя на работу и позвоню в обед. По пути завезем Синклера с его велосипедом. А когда я вернусь, Лагг, мне понадобится ванна, чистая рубашка и твоя готовность к полевой работе. Мы в путь летим, считая мили, и жизнь бурлит под нашим килем.

Аманда восхищенно рассмеялась.

— Что, увидел хвост своего паровоза?

— Пока еще нет, — ответил мистер Кэмпион. — Но, слава Господу, кажется, его колеса наконец застучали.

Рано утром сэр Монтегью Пейлин, главный комиссар, солдат и джентльмен со всеми соответствующими качествами, позвонил суперинтенданту Центрального отдела по расследованию преступлений.

— Оутс? Это вы? Слышите меня? Хорошо. Хорошо. Насчет той вашей девушки из леса — в этом деле есть иностранный элемент?

— Пока что мы этого не знаем, сэр, — ответил Станислаус Оутс, стараясь, чтобы его добродушный деревенский говорок не звучал слишком успокаивающе. — Вчера вечером Паллен нашел в ее квартире наркотики. Мы сейчас работаем в этом направлении с Уайльдом.

— С кем?

— Детектив-инспектор Уайльд, сэр. Наркотики.

— Ах да, конечно, я не сразу вас понял. Что ж, звучит многообещающе. И что там? Кокаин?

— Нет, сэр. Морфин. Довольно много. Семь-восемь унций.

— В самом деле? Видимо, она им торговала. Да-да, очень интересно. Я позвонил вам, потому что у меня тут был разговор с Министерством по делам колоний. Эта девушка была любовницей одного их человека, который тоже недавно умер. Они, конечно, не собираются вмешиваться, но просят нас не поднимать лишнего шума. Не надо баламутить воду, если в том нет насущной необходимости. Мы же с вами так это понимаем, правда?

— Надеюсь, сэр.

— Ну ладно. Хорошая работа, Оутс. Не пропадайте. Всего доброго.

Пять минут спустя, когда комиссар уже вернулся к своему завтраку, суперинтенданту Станислаусу Оутсу позвонил суперинтендант с эссекской стороны.

— Мы снова взяли показания у Робина Уайброва, водителя грузовика, и он вспомнил, что на одном из мужчин не было шляпы. Он видел его только при свете луны, но говорит, что поверхность головы у него была неровная, как будто это были кудри. Не знаю, стоит ли его рассказ чего-нибудь.

— Понятия не имею. Голодному воробью любая крошка хлеб. А об автомобиле есть новости?

— Пока нет. Мы работаем над этим.

— А что насчет орудия убийства?

— Нет. Его, боюсь, мы вообще не найдем. Жаль вас разочаровывать, но мы там все прочесали. Однако же мы не сдаемся. Если что-то выяснится, я вам сразу позвоню. Просто хотел дать знать, что мы работаем во всех направлениях.

— Да, разумеется, спасибо большое. До свидания.

Оутс черкнул на промокашке: «У одного из мужчин могут быть кудри», поставил восклицательный знак и обвел написанное. Он задумчиво посмотрел на чайник на столе, его единственный источник жизненных сил за последние двадцать часов, и, удержавшись от соблазна, снова поднял телефонную трубку.

Сэр Генри Райотсли был счастлив его слышать. Его глубокий верный голос, который так убедительно звучал в суде, сейчас был весьма бодрым.

— Как только будут результаты, я вам сам их привезу. Работал над этим всю ночь. Прелестная рана! Разумеется. Единственная причина смерти. Над точной характеристикой еще нужно поработать. Свое мнение могу зачитать вам прямо сейчас. Оно все объясняет. Слушаете? Не кладите трубку, сейчас принесу отчет. Итак: во-первых, причиной смерти были повреждение сердечной артерии и последующее внутреннее кровотечение. Во-вторых, рана в груди, в результате которой получила повреждения сердечная сумка, была нанесена двугранным остроконечным инструментом шириной приблизительно в шесть десятых дюйма. В-третьих — и это интересно, Оутс, — удар был нанесен практически под прямым углом.