Найо Марш - Весы Фемиды

— О Господи, как же так можно! — горестно воскликнула сестра Кеттл.

— И что же из этого вышло? Мы поженились, приехали сюда, и он начал писать какую-то ужасную книгу и ни на секунду не расставался с Роуз. И еще эти визиты местного бомонда. О да, к нам приходили, но при этом все говорили между собой на одном языке, а со мной — на другом. Старый Окки Финн — безумный и вечно грязный. Толстуха из Нанспардона, которая, едва увидев меня, тут же стала такой подчеркнуто вежливой, что зубы ныли. Роуз, которая так старалась быть любезной, что удивительно, как не заболела. Священник с женой и полдюжины женщин с лицами, похожими, как ослиные задницы, и одетые в какие-то шерстяные мешки и бесформенные шляпы. Господи, да что в них есть? Веселиться не умеют, шутить не умеют, ничего не делают и выглядят как обломки «Вечерней звезды» [23] Имеется в виду стихотворение Генри Лонгфелло «Гибель „Вечерней звезды“». после крушения. Да это не жизнь, а смерть заживо! Вытирали об меня ноги и еще считают себя благодетелями!

— Вы не понимаете, — начала сестра Кеттл, но договаривать не стала.

Китти сжала пальцы левой руки в кулачок и стала яростно втирать его в ладонь правой. Этот чисто мужской жест никак не вязался с ее наманикюренными ногтями.

— Перестаньте! — воскликнула сестра Кеттл. — Прекратите немедленно!

— Ни один из них — слышите, ни один! — не обращался со мной по-человечески!

— А как же тогда сэр Джордж?! — не выдержала сестра Кеттл, позабыв от возмущения о всяком такте.

— Джордж! Джорджу было нужно то же, что и всем остальным, а чуть запахло жареным — он сразу пошел на попятную! Джордж! Этот какой-то там по счету баронет — самый обычный трус! Он, видите ли, обязан считаться с общественным мнением! — передразнила его Китти. — Он сам так и сказал! Если бы вы знали о Джордже то, что известно мне… — Ее лицо вдруг исказилось, а взгляд стал пустым. — Все пошло не так. Я просто невезучая.

В голове сестры Кеттл все смешалось, и мысли путались, как заросли водорослей на дне океана. Она сама не понимала, что происходит. Казалось, что ужасные откровения сдерживает только тоненькая пленка, обволакивавшая ее сознание. Она хотела уйти от Китти Картаретт, чтобы та не разрушила до конца ее невинные идеалы, но, оказавшись в плену приличий, не находила повода удалиться. Китти продолжала свою обличительную речь, но сестра Кеттл больше ее не слушала и уловила только заключительную фразу.

— Они сами виноваты! Думайте что хотите, но во всем, что случилось, виноваты только они сами!

— Нет-нет! — воскликнула сестра Кеттл, взмахнув своими короткими ручками. — Как можно говорить такое! Вы меня пугаете! О чем вы?

— Что вы хотите этим сказать? — требовательно произнес Джордж Лакландер, когда Аллейн повесил трубку. — С кем вы разговаривали? И что имели в виду, когда сказали мне, — он обернулся и посмотрел на мать и сына, — про «орудие»?

— Джордж, я не знаю, о чем вы разговаривали с мистером Аллейном, — вмешалась леди Лакландер, — но уверена, что тебе лучше помолчать.

— Я посылаю за адвокатом!

Она оперлась на край стола и с трудом опустилась в кресло. Складки жира у нее под подбородком слегка задрожали.

— Итак, Рори, что все это значит? И что вы хотите сказать?

Чуть поколебавшись, Аллейн ответил:

— Я хочу сказать, что сейчас мне нужно поговорить с вашим сыном наедине.

— Нет!

— Может, так действительно будет лучше, бабушка? — растерянно обратился к ней Марк.

— Нет! — Наставив толстый палец на Аллейна, леди Лакландер требовательно спросила:

— Что вы уже сказали и собирались сказать Джорджу?

— Я сказал ему, что полковника Картаретта оглушили ударом клюшки для гольфа. А теперь еще сообщу вам всем, раз вы не намерены уходить, что смертельный удар был нанесен тростью-сиденьем, которое принадлежит вам, леди Лакландер. О вашу тряпку для вытирания кистей убийца вытер с рук чешуйки обеих форелей. Первый удар был нанесен из ялика. Преступник, чтобы его не было видно со стороны холма, сел в ялик и, перебирая веревку, как наверняка вы сами не раз делали, когда рисовали с воды, оказался на быстрине. Течением его вынесло в маленькую заводь и прибило к берегу, где находится ивовая роща. Убийца стоял в ялике и сбивал клюшкой для гольфа головки ромашек, росших вдоль берега. Убийца был так хорошо знаком полковнику, что тот не обратил на него внимания, может, сказал что-нибудь о своем улове и продолжил срезать траву для пойманной форели. Наверное, последним, что он увидел в жизни, было движение клюшки, которой его ударили в висок. Мы считаем, что убийца специально вернулся с тростью-сиденьем и, приставив острие опорного стержня к виску полковника, опустился на сиденье точно так же, как и вы, леди, сегодня утром на лужайке перед домом. Что вы сказали? Ничего? Чудовищная картина, верно? Мы считаем, что, поднимаясь и вытаскивая опорный стержень, убийца в буквальном смысле оступился. Споткнулся. Чтобы вытащить из виска трость, надо приложить немалое усилие. Преступник сделал шаг назад и наступил каблуком на пойманную форель. Рыба наверняка бы соскользнула, но зацепилась за острый камень, и каблук только придавил ее. Кусочек кожи оторвался, а на рыбе отпечатался след каблука. Ботинка для гольфа с шипами.