Эдогава Рампо - Игры оборотней

Они встретились после долгого перерыва, но разговор почему-то не клеился. Прочитав в ее глазах подозрение, Сётаро не мог чувствовать себя раскованным и вскоре простился. Больше ему идти было некуда, и он стал бесцельно слоняться по улицам. Казалось бы, велик город, а захочешь спрятаться — и негде.

К вечеру Сётаро порядочно устал, и ему ничего не оставалось, как вернуться домой. Квартирная хозяйка с удивлением посмотрела на постояльца, который за один день изменился до неузнаваемости: так выглядит человек, перенесший тяжелую болезнь. Встретив его безумный взгляд, она не без страха подала ему визитную карточку инспектора полицейского управления, который приходил в отсутствие Сётаро.

— А-а, инспектор полиции. Ко мне приходил инспектор полиции. Вот умора! — пробормотал Сётаро и захохотал. В глазах его, однако, не было ни малейшего признака веселья, и это еще больше испугало квартирную хозяйку.

Весь вечер Сётаро пребывал в каком-то странном состоянии, как будто бы хотел что-то тщательно обдумать, но мысли ускользали, или наоборот: мыслей было так много, что он не знал, на которой из них сосредоточиться. Однако с наступлением ночи ощущение безнадежности снова развеялось. К нему вернулась способность рассуждать.

«Чего я, собственно, испугался?»

Теперь тревоги, мучившие его весь день, представлялись ему сущими пустяками. Даже если смерть Окумуры квалифицирована как убийство, даже если любимая женщина подозревает его, даже если полицейский инспектор счел необходимым наведаться к нему, все это еще не служит доказательством его вины. Против него не существует ни единой улики. Речь идет всего лишь о подозрении. Да и то, возможно, это только мерещится ему — у страха глаза велики.

И все же полностью успокоиться Сётаро не мог. Самоубийцы не стреляют себе в лоб, и полиция не случайно выдвинула версию об убийстве. А коль скоро речь идет об убийстве, должен существовать и убийца. Даже если на месте преступления не осталось никаких улик, полиция будет искать человека, у которого мог быть мотив для преступления. Врагов у Окумуры, пожалуй, не было. Мог ли кто-нибудь, помимо Сётаро, желать его смерти? К несчастью, брат Окумуры, Дзиро, знал о существовании любовного треугольника. Нет никакой гарантии, что от него это не станет известно полиции. Вероятно, инспектор уже допросил мальчишку и именно поэтому сегодня явился к Сётаро.

Чем дольше размышлял Сётаро, тем отчетливее сознавал: он угодил в ловушку. Вопрос заключался лишь в том, удастся ли из нее выбраться. Весь вечер Сётаро мучительно искал выход из создавшейся ситуации. От невероятного возбуждения мысль работала четко. Перед его глазами с удивительной отчетливостью возникали подробности случившегося. Вот комната Окумуры, и в ней труп бывшего друга с сочащейся из раны на лбу кровью. А вот отливающий холодным блеском пистолет. Дым. Чугунный чайник, падающий в хибати. Взмывающее оттуда облако золы.

«Зола… Зола…» — произнес про себя Сётаро. В этом слове, казалось, таился некий спасительный смысл.

«Зола… хибати — большая коробка из павлонии… и в ней зола». Сётаро вдруг почувствовал, что ухватил какую-то важную нить. В кромешном мраке забрезжил слабый лучик света. Возможно, это был всего лишь мираж, который нередко предстает взору преступника. Мысль, осенившая Сётаро, со стороны могла показаться дурацкой затеей, заведомо обреченной на провал. Но Сётаро воспринял ее как божественное благословение. И он решил попытаться осуществить свой замысел.

Теперь, когда решение было принято, Сётаро заснул как убитый и проспал до середины следующего дня.

Наступил новый день, и надо было приниматься за дело. С улицы доносились зычные возгласы торговца рисовым хлебом, гудки автомобилей, звон велосипедов, сквозь сёдзи [10]пробивался яркий солнечный свет. Как чудовищно несовместимо было все эго с мрачном замыслом Сётаро! Неужто возможно осуществить его в этом жизнерадостном, открытом мире?

«Я не имею права опускать руки, — подбадривал себя Сётаро. — Вчера я принял решение, и теперь нельзя идти на попятную. Иного выхода у меня нет. Сейчас не время раздумывать. Иначе меня ждет виселица. Терять мне уже нечего. За дело! За дело!»

Сётаро решительно встал с постели. Не спеша умылся, позавтракал, потом с нарочитой беспечностью просмотрел газету и, посвистывая, вышел из дому, словно отправляясь на ежедневную утреннюю прогулку.

Куда он отправился и чем занимался в течение следующего часа, читатель со временем поймет сам, поэтому автор не станет здесь об этом рассказывать и продолжит повествование с того момента, когда Сётаро явился к брату покойного Окумуры. Вот какой разговор произошел между ними в той самой комнате, где было совершено убийство.