Найо Марш - В мишуре и блестках

— Извини, — смягчился Хилари. — Дорогая, прости меня. Я чуть не рехнулся. Она и в самом деле была сокровищем.

— Я хочу лечь.

— Да-да. Очень хорошо. Я провожу тебя.

Пара удалилась. Крессида, завернутая в одеяло, неуклюже семенила.

— Увы! — произнес мистер Смит. — Что упало, то пропало, — и скорчил печальную гримасу.

— Ваша спальня рядом с ее комнатой, — сказал Аллейн. — Вы слышали какой-нибудь шум?

— Между нами ванная. А она у нее огромная, по высшему разряду. Да, я слышал что-то вроде междусобойчика, но решил, что с ней Хилари и милые бранятся да тешатся.

— Ясно.

— Но когда она заголосила в коридоре, я подумал, что дело нечисто, и вышел. Бог любит вас, — заметил мистер Смит, — правда, случай иначе как идиотским не назовешь. Еще раз спокойной ночи.

— Выходи, хватит притворяться невидимкой, — позвал Аллейн, когда мистер Смит ушел. Трой отделилась от стены и приблизилась к мужу.

— Твоя рука, — сказала она. — Рори, я не вмешиваюсь в твою работу, но что с рукой?

— Дорогая, не начинай, — ответил Аллейн, весьма успешно подражая полковнику. — На ней огромный лиловый синяк, и больше ничего. — И он обнял Трой здоровой рукой.

— Кто же?..

— Я сейчас займусь кошачьей версией, а потом, пропади все пропадом, мы ляжем спать.

— А мне следует удалиться восвояси?

— Пожалуй, любовь моя. Но прежде чем ты уйдешь, я кое о чем тебя расспрошу. Когда ты после праздника, в полночь, выглядывала из окна, ты увидела, как Винсент заворачивает за северозападный угол дома. Он вез тачку, а в ней лежала рождественская елка. Он сбросил елку под окном гардеробной полковника. Ты видела, как он делал это?

— Нет. Там была густая тень. Я видела, как он шел по тропинке. Она довольно широкая, ты знаешь, больше похожа на проселочную дорогу. Пока он шел, его было хорошо видно. Луна ярко светила, и кругом лежал снег. А потом он нырнул в тень, и я только слышала, как он скинул елку. И тут я отошла от окна.

— Ты не видела, как он возвращался?

— Нет. Было холодно, я не стала задерживаться.

— Ярко светила луна, — задумчиво повторил Аллейн. — Из твоего окна видны земляные работы, там, где копают пруд и насыпают холмик?

— Да. Они слева.

— Ты глянула в том направлении?

— Да. Было очень красиво. Вполне сгодилось бы для картины. Великолепные формы.

— А колея, ведущая по снегу вдаль, не украсила пейзаж?

— По крайней мере, я ее не заметила. Снежное поле… Вся местность перед домом была совершенно нетронутой.

— Уверена?

— Абсолютно уверена. Именно это мне больше всего и понравилось.

— И ни колеи, ни следов нигде не было видно?

— Определенно нет. Винсент мотался с тачкой вокруг дома, но следы от нее уже были засыпаны.

— А утром ты выглянула в окно?

— Да, милый, И никаких следов на снегу не было. Кроме того, после нашего телефонного разговора я вышла на улицу и взглянула на скульптуру Найджела. Она была Немножко попорчена погодой, особенно с наветренной стороны, но в общем неплохо сохранилась. Я обошла вокруг дома, встала под окнами гардеробной и взглянула на вчерашний пейзаж с этой точки. Ни признака следов на снегу. Дорожки вокруг дома, двор и подъездная аллея размокли, на них наверняка немало народу помесило грязь. Двор подмели.

— Выходит, ни ночью, ни утром никто не приближался туда, где ведутся земляные работы.

— Если только с противоположной стороны. Но и тогда на холме были бы видны следы.

— И после полуночи снег не шел.

— Нет. Дул северный ветер, и все. Утром небо было по-прежнему безоблачным.

— Да. Ураган начался лишь сегодня вечером. Спасибо, радость моя. А теперь оставь меня. Я недолго.

— Я ничем?..

— Да?

— Видимо, я ничем не могу тебе помочь? Только стоять и с тупым ангельским терпением ждать.

— А вот и нет. Твоя помощь придется как нельзя кстати. Будь добра, принеси мой маленький чемодан, спустись вниз и собери все до единого осколки этого треклятого зеленого сокровища Билл-Тасмана. Постарайся не захватывать всей ладонью. Бери черепки за края, клади в чемоданчик и неси наверх. Я буду здесь. Справишься?

— С блеском.

Когда Трой принялась за работу, Аллейн подошел к столику, на котором стояла ваза. Он глянул вниз и увидел прямо под собой в полумраке верхушку торшера, лужицу света вокруг него, а в лужице — россыпь фарфоровых черепков, голову, плечи и колени Трой. Ее длинные тонкие пальцы осторожно сновали по полу.

Небольшой китайский столик, изящный, но крепкий, стоял у перил галереи. Эбонитовая подставка, на которой покоилась ваза, так и осталась на столике. Судя по ее высоте, основание вазы должно было находиться на уровне перил. Хилари, сообразил Аллейн, хотел, чтобы люди в холле, взглянув вверх, увидели прелестный образец зеленой серии, ненавязчиво приглашающий полюбоваться собой, И Действительно, этим вечером Аллейн любовался вазой, прежде чем она, ударив его, погибла сама.