Найо Марш - В мишуре и блестках

Трой засомневалась. Полковник Форестер не выглядел слишком крепким, и прогулка в снежную бурю, хотя и очень короткая, вряд ли пойдет ему на пользу, к тому же одет старик будет лишь в парчовый халат. Хилари сказал, что дядя Прыг может надеть перчатки, и, заметив, что не убедил собеседницу, добавил, что Винсент будет держать над ним зонт: парик и корона из омелы не должны намокнуть, хотя несколько сверкающих снежинок смотрелись бы на них великолепно.

— Но нет, они же растают, — сообразил Хилари, — а это будет катастрофой.

Стоя на стремянке, он посмотрел вниз, сквозь зеленые иголки и золотые шары, на Трой.

— Вы не одобряете меня, — сказал он. — Думаете, что я избалованный и бессердечный и давно утратил всякое представление о духовных ценностях.

Трой несколько смутилась: примерно так она и думала.

— Возможно, вы правы, — продолжал Хилари, не дожидаясь ответа. — Но по крайней мере я не притворяюсь. К примеру, я сноб. Придаю огромное значение древности рода и ни за что не сделал бы предложения моей обожаемой Крессиде, если бы она была сомнительного происхождения. Генеалогические деревья я ценю даже больше, чем рождественские. И мне нравится быть богатым и создавать по-настоящему золотые елки.

— О, — отозвалась Трой, — против золотой елки я ничего не имею, наоборот.

— Я вас отлично понял. Вы должны помолиться за меня завтра в часовне.

— Молиться не по моей части.

— Не надо принимать мои слова слишком всерьез, — сказал Хилари. — Я сохранил часовню в качестве безделушки. Она и на самом деле очаровательна.

— Вы христианин?

— Из контекста этого не следует, — ответил Хилари. — Будьте добры, подайте мне шар.

Работу закончили к полуночи. Отойдя в дальний конец комнаты, к догорающему камину, Трой и Хилари любовались плодами своих усилий.

— Свет выключим, чтобы горели только свечи, — говорил хозяин дома. — Вид будет совершенно волшебный. Елка — мечта. Надеюсь, детишки придут в восторг.

— Еще бы. Пожалуй, я пойду спать.

— Как чудно мы с вами провели время. — Хилари взял Трой под руку и повел к выходу. — Та пакостная чушь совсем вылетела из головы. Спасибо вам большое. Как вам ветвь для поцелуев? Найджел потрудился на славу.

Они оказались как раз под ветвью. Трой подняла голову и получила поцелуй.

— Счастливого Рождества, — сказал Хилари.

Трой поднялась к себе, оставив Хилари в гостиной.

Открыв платяной шкаф, она с удивлением услыхала приглушенный разговор в комнате Форестеров. Говорили тихо и невнятно, но, вешая платье, Трой услышала приближающиеся к ней шаги, и голос полковника совсем рядом очень громко и твердо произнес: «Нет, моя дорогая, решение окончательное. И если ты отказываешься, то это сделаю я».

Хлопнула дверь. Трой вообразила, что миссис Форестер заперлась в ванной, но секунду спустя поняла, что ошиблась: миссис Форестер, видимо, вышла из ванной и коротко ответила мужу, но Трой не расслышала ее слов. Шаги полковника медленно удалялись и наконец стихли. Трой поспешно закрыла гардероб и легла в постель.

Рождество просияло бледным зимним солнцем. Вид из окна Трой вполне годился для рождественской открытки, не хватало только обрамления из малиновок, мишуры и остролиста. Снег, словно желая угодить Хилари, превратил унылый пейзаж в сверкающую долину.

Одеваясь, Трой услышала, как кричат Форестеры за стенкой, и заключила, что полковник вполне оправился. Когда она открыла гардероб, ее приветствовал уже ставший привычным перестук плечиков с другой стороны.

— Доброе утро! — крикнула Трой и постучала по перегородке. — Счастливого Рождества!

— Спасибо, мадам, — отвечал мужской голос. — Я передам полковнику и миссис Форестер.

Молт.

Трой слышала, как он удаляется прочь от шкафа. В глубине комнаты раздался приглушенный гомон, затем Молт вернулся и деликатно постучал по тонкой стенке.

— Полковник и миссис Форестер шлют свои поздравления. Они будут счастливы, если вы заглянете к ним.

— Буду через пять минут, — прокричала Трой. — Спасибо.

Явившись с визитом, она застала полковника и миссис Форестер сидящими в постели под сенью зонтов в зеленую полоску. Наверное, под такими зонтами спасались от азиатского зноя викторианские миссионеры и основоположники Британской империи. На покрывало легли лучи зимнего солнца. Каждый из супругов был облачен в алый халат, полы халатов свернулись в складки, образуя нечто вроде огромных чашечек цветов. Полковник и полковница напоминали языческих божков.