Эрл Гарднер - Отведи удар

— Что мне с этим делать, милый? — спросила Берта.

— Бросьте в почтовый ящик и сразу забудьте о нем.

В коридоре послышались удаляющиеся шаги Берты. Только теперь я почувствовал сильную тошноту и головокружение. Я подбежал к окну и с наслаждением вдохнул чистый воздух, потом снова вернулся к столу.

В руке Фло Данцер была зажата ручка. Под ее головой лежал лист бумаги. Видимо, она писала до последнего момента, пока не потеряла сознание.

Я вытащил из-под ее головы письмо и попытался прочитать.

«Тем, кого это касается», — с трудом разобрал я. Буквы скакали и наползали друг на друга.

В номере был сквозняк, но запах газа все еще сильно чувствовался.

Глаза мои слезились, и голова казалась удивительно легкой. Потом в коридоре раздался мужской голос:

— Здесь ужасный запах газа.

Потом послышался голос женщины и быстрые удаляющиеся шаги. Через минуту раздался голос портье:

— Сейчас приедет полиция и «скорая помощь». Ломайте эту дверь. Там человек потерял сознание.

Я подумал, что для меня это лучший выход. Снаружи послышались удары — кто-то пытался выломать дверь. Я подбежал к окну и упал на пол. Закрыв глаза, я, словно сквозь сон, слышал, как дверь с треском распахнулась и в комнату вбежали люди. Два человека подняли меня и вынесли в коридор. Вокруг меня поднялась суета, взвизгнула какая-то женщина.

Потом раздался уверенный голос Берты Кул:

— Положите его сюда, на подоконник. Ноги держите повыше. И смотрите, чтобы он не выпал.

Я почувствовал свежий воздух, сделал несколько глубоких вдохов и открыл глаза. Вокруг толпились люди.

— Бедняга! Это была его тетушка… — произнес портье. Сознание мое затуманилось, и все исчезло. Я снова пришел в себя от воя сирены. Через несколько минут подъехал автомобиль полиции и следом за ним машина с красным крестом. Я посмотрел на Берту.

— Не забудьте сказать им, что ее зовут Амелия Линтиг из Оуквью.

— Это записано в книге регистрации, милый, — ответила Берта.

— Проследите, чтобы они все записали правильно.

Через несколько минут я попробовал встать. Меня качало, ноги были как ватные.

— Как ты себя чувствуешь, парень? — спросил человек в белом халате. — Сможешь сам дойти до машины?

— Я останусь здесь, с моей тетушкой, — ответил я, едва сдерживая слезы.

— Ему плохо не только от газа, — прозвучал где-то рядом голос Берты, — он ужасно переживает из-за тетушки. Дональд знал, что она была крайне подавлена, но ничем не смог ей помочь.

Человек в белом халате приставил к моей груди стетоскоп.

— Его нужно сейчас же вывести на свежий воздух!

— Сперва я должен узнать, что здесь произошло! — слабо сопротивлялся я.

— Вы можете зайти в номер, — сказал врач.

— Да, я обязательно должен подойти к ней!

— Бедный мальчик! — проворковала Берта Кул. — Это была его любимая тетушка!

Я вошел в номер. Там уже дежурили полицейские.

— Слишком поздно! Ей уже ничем не поможешь, — сказал один из них — К телу нельзя прикасаться, пока не придет коронер. Кто перекрыл газ?

— Я.

— По моей просьбе они выбили окно фрамуги, — вмешался портье. — Другого выхода у меня не было.

Берта Кул выразительно посмотрела на меня.

— Милый, по-моему, тебе лучше пойти в «скорую помощь».

— Я не могу. Здесь осталось важное письмо…

— Я знаю, милый. Предоставь это Берте. Она обо всем позаботится.

— Пойдем, парень. — Врач осторожно положил мне руку на плечо. — У тебя сильнейшее сердцебиение. Похоже, ты крепко надышался газом. Ты бы и сам это понял, если бы мог почувствовать запах своего дыхания. От тебя пахнет, как из открытого газового баллона.

Я спустился к машине. Бледные, взволнованные люди, столпившиеся в холле, рассматривали меня, как какого-то диковинного зверя. Я забрался в салон «скорой помощи» и растянулся на носилках. Тут же в мою руку вонзилась игла, и через минуту раздался вой сирены.

Вскоре я почувствовал себя лучше, и только теперь понял, что сейчас это самое безопасное для меня место — «скорая помощь» и больница, куда меня положат. Слишком во многих местах и по слишком многим причинам меня сейчас разыскивает полиция.

Берта Кул приехала в больницу через час после меня.

— Как ты себя чувствуешь, милый? Внизу ждет такси, и мы можем уехать, как только тебе станет получше.

Медсестра заглянула в мою карточку.

— У него общее истощение. К тому же он перенес нервное потрясение и надышался газа.

— Не удивительно, — вздохнула Берта. — Бедняга! Ему приходится работать по двадцать четыре часа в сутки, а он к этому совсем не приспособлен.