Эрл Гарднер - Можно помереть со смеху

Он взял со стула свою шляпу:

— Могу я использовать сведения, оплаченные ста пятьюдесятью долларами?

— Можете, — ответил я. — На самом деле расчет показывает, что мы израсходовали на тринадцать центов больше, чем сто пятьдесят долларов. Мы рассчитывали, что вы покроете все расходы. Советую вам обратиться в полицию, если вы не хотите неприятностей.

— Я не собираюсь иметь неприятности и не собираюсь звать на помощь полицию.

— Бывают моменты, когда обращение в полицию становится гражданским долгом.

— Перед полицией штата Калифорния у меня нет гражданских обязанностей.

Он опустил руку в карман брюк, вытащил несколько монет, отсчитал тринадцать центов, презрительным жестом кинул их Берте на стол и сказал:

— В другой раз за такую крупную сумму я потребую от вас расписку и включу ее в свою налоговую декларацию. — После этого он повернулся ко мне: — Я сам позабочусь о своих делах, а вы беспокойтесь о своих.

— Точно, — сказал я. — Именно так я и собираюсь поступить. Я понимаю вас так, что вы нас увольняете?

— Вы чертовски правы.

— Значит, мы на вас больше не работаем?

— Категорически нет!

Я поднял телефонную трубку, попросил телефонистку соединить меня с городом и набрал номер.

Корнинг уже взялся за ручку двери, когда я сказал в трубку:

— Дайте, пожалуйста, полицейское управление.

Он резко повернулся на каблуках и уставился на меня.

— Фрэнк Селлерс на месте? — спросил я.

— Одну секунду, — ответил голос в трубке. Селлерс тут же подошел к телефону:

— Алло, кто это?

— Дональд Лэм, — ответил я.

— А, это ты? Привет, Шустрик! Какого черта я понадобился тебе на этот раз? Ты уже так давно не надоедал мне, что я…

— Хочу сообщить тебе о подозрении на убийство.

— Ну ты даешь!

— Ничего не поделаешь.

— Кто подозревается в убийстве?

Корнинг отпустил ручку двери и с угрожающим видом двинулся на меня.

— Не бросай трубку, Селлерс, — сказал я. — Боюсь, сейчас я схлопочу по морде: тогда ты услышишь звук удара.

Корнинг остановился.

— Интересно, кто собирается тебя бить? — спросил Селлерс.

— Я думаю, сейчас он изменил свои намерения. Он не хочет, чтобы наше агентство сообщило полиции то, что нам известно.

— Как это он не хочет! Скажи мне, кто этот парень, и я научу его хорошим манерам, — сказал Селлерс.

— Это было бы не очень хорошо с моей стороны.

— Тогда мне самому придется приехать к вам.

— Ну что ж, приезжай.

— Я выхожу. Ждите. Если этот парень не хочет иметь неприятностей, пусть остается на месте.

— Как я могу удержать его здесь?

— Будь ему боксерской грушей для битья, — посоветовал Селлерс. — Это лучший способ из всех мне известных. Это упражнение принесет ему не меньше удовольствия, чем драка с тобой.

— Лучше возьми ручку, — сказал я. — У тебя нет необходимости приезжать сюда.

— Беру ручку и бумагу, — сообщил он. — Давай.

Я начал диктовать:

— Друрри Велс, Фрост-Моур-роуд, номер 1638, въехал туда примерно неделю назад с женой Ивонной: женщина с рыжими волосами, лет двадцати трех — двадцати шести, вес — сорок девять килограммов, рост — сто пятьдесят четыре сантиметра. Согласно сведениям, полученным от соседки, миссис Фрэнсис Рейли, у этой супружеской пары в пятницу ночью произошла шумная ссора. Соседка уверяет, что слышала звук, похожий на удар палкой. После этого Друрри вышел из дома, неся — что бы ты думал? — тело, завернутое в ковер или в одеяло. Он положил тело в автомобиль и…

— Я выезжаю туда, — прервал меня Селлерс. Корнинг кинулся на меня. Я попытался увернуться.

Он согнутой рукой зажал мою шею, хватаясь одновременно за телефонный аппарат.

— Началось! — закричал я в трубку.

Корнинг выдернул телефонный шнур из розетки и отбросил аппарат в дальний угол комнаты. При этом у него был вид убийцы.

Берта сидела тихо и безмолвно, ее маленькие глазки перебегали с Корнинга на меня и обратно.

Корнинг что-то крикнул, толкнул меня к Берте, кинулся к двери и был таков.

— Сукин сын, — сказала Берта.

— Это вы про меня? — спросил я.

— Про него, — сказала Берта. Я улыбнулся ей:

— Наше взаимопонимание растет.

— Иди к черту! — прикрикнула она на меня. — Канай отсюда! Я вышел из ее кабинета. Как только я появился в своем кабинете, Элси Бранд перестала печатать на машинке.

— Нефть? — спросила она.

— Касторка, — пробурчал я.

Берта уже ждала меня, когда на следующий день я вошел в ее кабинет. Она была так холодна, что масло не растаяло бы у нее во рту.