Эрл Гарднер - Летучие мыши появляются в сумерках

— Неужели так плохо?

— Гораздо хуже. Теперь уже поздно останавливаться. Надо продолжать двигаться. Все равно что кататься на коньках, когда по льду пошли трещины. Если остановишься — пропал. Надо продолжать двигаться.

— Куда? — спросила Элси.

— В данный момент в Редлэндс.

— Почему именно туда? Я не понимаю.

Берта рассказала ей о музыкальной шкатулке и о том, что выяснил Селлерс у хозяина магазина, и, с неожиданно проснувшейся откровенностью, обо всех событиях прошлой ночи.

— Ладно, — сказала Берта, с трудом поднимаясь со стула. — Я не сомкнула глаз всю ночь. Я задыхалась от ярости. Никогда еще я так не жалела, что сильно потеряла в весе.

— Почему? — удивилась Элси.

— Почему! — воскликнула Берта. — Я тебе скажу почему. Там была одна чертова надзирательница, которая называла меня милашкой. Это здоровая широкоплечая женщина, но, прежде чем я скинула вес, я запросто могла бы свалить ее с ног. Я свалила бы ее, уселась сверху и просидела бы так всю ночь. Я попала в переделку, Элси. Мне надо было бы дождаться, когда все успокоится. У них слепой, он им все расскажет. Сержант Селлерс прав. Мне следовало бы не преступать закон. Но Дональд был умен и всегда здорово все проделывал, что и мне привил свои дурные привычки. Надо все хорошенько обдумать, Элси. Пойду выпью стакан виски, а потом — Редлэндс.

Жаркое сухое солнце светило над Редлэндсом. Темно-зеленые кроны апельсиновых деревьев контрастировали с синим ясным небом, на фоне которого вырисовывались верхушки гор. Воздух был необыкновенно прозрачен, но Берта, погруженная в свои размышления, не замечала всей прелести пейзажа.

Она устало вылезла из машины и, опустив голову, помогая себе отмашкой рук, взбежала по ступенькам санатория, вошла в приемную и обратилась ровным унылым голосом к дежурной:

— Не в вашем ли заведении, случайно, находится Жозефина Делл?

— Одну минуту. — Девушка покопалась в картотеке и сказала: — Да, у нее отдельная комната номер двести семь.

— У нее сиделка?

— Нет. Собственно, она здесь находится только для восстановления сил.

— Спасибо, — поблагодарила Берта.

Она прошла по длинному коридору, поднялась на лифте на второй этаж, нашла нужный номер, вежливо постучала и распахнула дверь.

Блондинка лет двадцати семи с ярко-синими глазами, улыбающимся ртом и вздернутым носиком сидела в кресле подле окна. Одета она была в шелковый халат. Ноги она положила на сиденье стула, стоявшего перед нею. Она с видимым удовольствием читала книгу и удивленно взглянула на Берту своими большими прелестными синими глазами.

— Вы испугали меня.

— Я стучала, — объяснила Берта.

— Я увлеклась детективом. Вы любите их читать?

— Иногда.

— Я никогда не читала их до того, как попала сюда. Я считала, что не могу тратить на них время, а сейчас читаю запоем. Мне кажется, что расследовать преступление — самое интересное занятие в мире, не правда ли?

— Как сказать.

— Хорошо, присаживайтесь. Расскажите мне, чем я могу вам помочь.

Берта Кул устало опустилась в кресло:

— Ваше имя Жозефина Делл?

— Да.

— И вы дружите со слепым?

— О, вы имеете в виду нищего слепого на углу улицы перед зданием банка? — живо спросила девушка.

Берта уныло кивнула.

— Мне кажется, он очень мил. Он просто прелесть. Его взгляды на жизнь пронизывает святость. Он вовсе не обозлен на всех и вся. Большинство слепых стараются отгородиться от всего мира, а он — нет. Мне кажется, что он даже с большей силой осознает свою причастность ко всему окружающему теперь, когда он ослеп. И он вполне счастлив, хотя, конечно, для него существует множество ограничений в этом мире. Я имею в виду физически, разумеется.

— Наверное, — согласилась Берта вяло. Жозефина Делл воодушевленно продолжала:

— Конечно, он не получил образования, у него не было на это средств. Если бы он научился азбуке для слепых и занялся своим образованием… но для него это невозможно. Ему это было просто не по карману. У него не было ни пенни.

— Понятно.

— Но потом ему повезло. Он вложил деньги в производство, связанное с добычей нефти, и теперь может жить так, как ему хочется, но он считает, что для него все это уже слишком поздно, что он уже состарился.

— Мне тоже так кажется, — согласилась Берта. — Это вы послали ему музыкальную шкатулку?

— Да, но я не хотела бы, чтобы он это узнал. Мне хотелось бы, чтобы он думал, что это просто подарок от друга. Я боялась, что он не примет такой дорогой подарок от меня, хотя сейчас я это могу себе позволить. Когда я впервые увидела эту вещь, у меня, конечно, не было таких денег.