Эрл Гарднер - Испытай всякое

Послал им с нарочным деньги.

— К чему столько усилий, чтобы сохранить именно этот номер? — спросил я.

— Чтобы в полиции думали, что пара, которую они в конце концов накрыли, та же самая, что находилась там в субботу вечером.

— Значит, ваш зять никогда и не был в этом номере?

— Нет. Он только знал Шейрон Баркер.

— Сколько же выручила Шейрон на этом?

— Пока не слишком много. Позднее она потребует гораздо больше.

— И вы заплатите?

— Заплачу.

— Как, по-вашему мнению, что там могло случиться? С Ронли Фишером, разумеется.

— Не знаю. И не желаю знать ничего! Поверьте, ровным счетом — ничего!

— Ну вы и влипли, — заметил я.

— Это для меня не новость.

— Мне вот тоже обломились неприятности, пока я поневоле занимаюсь тем, что пытаюсь разобраться что к чему.

— Много неприятностей?

— Хватает.

— Вам расцарапали все лицо.

— Да, расцарапали лицо, ударили под дых, свернули челюсть и заставили провести ночь в вытрезвителе.

— А по какой причине оказались здесь?

— Так принято в нашем агентстве — брать клиентов под защиту, даже если те действуют через подставных лиц, — главное, лишь бы они хорошо платили.

— Поверьте, я огорчен за вас, — сказал он.

— Я тоже.

— А что вы намерены делать сейчас? — спросил он.

— Попытаюсь отмазать вас, если, конечно, смогу. Но мне нужно знать все доподлинно.

— Я же сказал вам, что случилось.

— Как и ваш зять в свое время.

— Хотелось, как лучше!

— А теперь вот полиция катит на меня бочку, что я с ней играю в прятки, и угрожает отобрать мою лицензию.

— У меня есть некоторый политический вес. Не могу, правда, в данный момент повлиять на ход событий, но когда дойдет до того, чтобы вернуть вам лицензию, уверяю вас, мое слово окажется решающим.

— А как быть до этого?

— Держаться до последнего. По возможности помогать друг другу.

Он опять взялся за ручку, выписал чек, оторвал и вручил его мне. Чек был на пять тысяч долларов.

— Не думайте о расходах, Лэм, — сказал он, — я не собираюсь мелочиться. Это вот вам для начала, а потом получите еще больше.

Положив чек в карман, я встал, и мы пожали друг другу руки.

— Но сумеете ли вы помочь мне выкарабкаться из этой ямы?

— Не знаю, — ответил я. — Но мы всегда стараемся, чтобы наши клиенты получали то, за что платят.

— Ладно, я ведь теперь тоже ваш клиент. Помните об этом.

— Да уж не забуду, — ответил я и пошел из кабинета.

Гетчел широко распахнул дверь и громко сказал:

— Мне нравится ваш стиль, молодой человек. По душе также ваши инициативность и мужество, но я решительно против того, чтобы вы понапрасну тратили свое и мое время. Более того, уверен, что и мистер Аллен, мой зять, не заинтересуется вашим предложением. На этот раз не стану делать вам выговор, но на будущее не потерплю, чтобы вы врывались ко мне, минуя моего секретаря. Вы меня поняли?

— Да, сэр, — ответил я и, изображая смущение, вышел из офиса.

По дороге в суд я жал на всю катушку.

Гаркурт Паркер, помощник прокурора, назначенный участвовать в процессе вместо Ронли Фишера, делал все, что мог. Но ему никак не удавалось склонить чашу весов на свою сторону.

На трибуне находился Стонтон Клиффс, который давал показания в свою защиту и явно производил на присяжных хорошее впечатление.

Этот тип держался достаточно уверенно, не лез за словом в карман и был неплохим актером. Он изо всех сил пытался казаться искренним и выдать себя за жертву стечения обстоятельств.

Судя по его словам, он глубоко переживал трагическую гибель своей жены. Несмотря на то что они давно уже не находили общего языка и собирались вот-вот расстаться, он тем не менее якобы питал к ней глубочайшее уважение и дорожил ее дружбой. Просто их взаимоотношения лишились былой романтики.

Он признавал, что пытался оградить свою любовницу от газетной трескотни и сплетен, неизбежных в случае, если бы их взаимоотношения получили огласку, — поэтому и ввел полицию в заблуждение, утверждая, будто в квартире, кроме его и жены, никого не было, когда произошел трагический инцидент.

В остальном он якобы не лгал, когда давал показания, что в тот момент собирался сказать жене, что хочет получить развод, и убедить ее попытаться разумно оценить сложившуюся ситуацию. По его словам, он готов был пойти ей навстречу в материальном плане.

Обвиняемый утверждал, что, как оказалось, глубоко заблуждался в отношении жены, думая, что она примирится с неизбежным, — ведь вот уже на протяжении многих месяцев у них не было нормальных супружеских отношений, — и ему казалось, что и она полностью понимает неприемлемость такого положения для них обоих.