Эрл Гарднер: Рассчитаться сполна

Ладно, пусть этот болван садится в мою машину, едет в переулок и встречается с кем надо. Посмотрим, сможет ли он тогда снова угрожать мне.

— Я провожу вас до лифта. — В знак полного взаимопонимания я пошел вместе с ним по коридору.

У меня было предчувствие, что дело близится к развязке. Темные силы, влиятельные и могущественные, желали моей смерти. Было нечто зловещее в том, что, несмотря на мой камуфляж, глава этого преступного синдиката, человек, имени которого я не знал и у которого вместо глаз были две ледышки, находил меня в любое время и в любом месте. Он присылал ко мне визитеров, доставлял заказные письма… Короче говоря, загнал меня в угол.

Хуже всего было то, что я не мог скрыться из города, так как у босса с ледяными глазами оставался документ, который был мне нужен, — последняя из бумаг, связывающих имя отца Элен Чэдвик с подкупом и взяточничеством должностных лиц. Этого достойного во всех отношениях человека вовлекли в грязную историю, потом долго шантажировали и преследовали даже после смерти. Его вдова по-прежнему поддерживала престиж семьи, дочь вращалась в кругу избранных, а над их головой висел топор. Случись этому письму выплыть наружу — и имя Чэдвиков будет опозорено, а мать Элен не вынесет удара и умрет.

С Элен Чэдвик меня связывали дружеские отношения. Более того, она как-то по-особенному действовала на меня. Неуловимый Мошенник Эд Дженкинс не может позволить себе никаких любовных историй. Признаться в своих чувствах, получить ответное признание означало бы разрушить счастье девушки, которую я люб… Нет, признаться в этом я не мог даже самому себе.

Просто я достану это проклятое письмо, уничтожу его, а потом исчезну из ее жизни — вернусь в мрачные тенета преступного мира. Только сначала я должен сделать одну вещь — показать боссу с ледяными глазами, кто здесь настоящий хозяин.

Для этого надо прежде всего избавиться от Уолтера Уоллеса, служившего у политиканов мальчиком на побегушках, — ведь он добрался до меня и даже осмелился угрожать мне смертью.

Такие мысли одолевали меня, пока мы с этим слегка ухмылявшимся боровом шагали к лифту. Одна моя рука сжимала его плечо, другая, полусогнутая, была готова при первом его подозрительном движении свернуть ему шею.

Наконец мы подошли к лифту, я нажал кнопку, лампочка загорелась. Вскоре дверь лифта открылась, толстяк вошел внутрь, кабина поехала вниз, а я, не теряя времени, приступил к делу.

Мое укрытие обнаружили, так что теперь любое промедление смерти подобно.

Со всех ног я помчался к черному ходу, бесшумно спустился по ступенькам, проскользнул через фойе в подвал, прошел через прачечную, где девушки с усталыми глазами бросили на меня лишь мимолетный взгляд, затем к грузовому люку, там уже стоял фургон, заваленный тюками с бельем. В одну минуту оценив ситуацию, я нырнул в тюки и зарылся в них.

Водитель проверял накладные и должен был, вернуться с минуты на минуту. Вскоре действительно хлопнула дверца кабины, машина тронулась.

Я понимал, что нельзя долго оставаться в грузовике — он мог в любое время остановиться для разгрузки. Прачечная «Колисада» обслуживала с полдюжины отелей, расположенных в центре города, а возможно, и других клиентов, так что я не мог рисковать.

Мне с трудом удалось отодвинуть плотную задвижку, дверь распахнулась, и я вывалился на мостовую. Поднявшись, я весело улыбнулся проезжавшим мимо людям, с интересом смотревшим на меня из своих автомобилей.

Я хотел, чтобы все это выглядело как веселая шутка.

Прыгнув на тротуар, я подхватил свои вещи и решил, что пора переходить в контрнаступление.

Сейчас или никогда. Или я, или босс с ледяными глазами. Вся эта история мне уже порядком поднадоела. Я хотел только одного — чтобы меня оставили наконец в покое, дали мне возможность жить своей жизнью, а еще — чтобы оставили в покое Элен Чэдвик.

Место, куда я направлялся, находилось в трех кварталах отсюда, но я добирался туда целых полчаса — нужно было убедиться, что за мной нет слежки.

Целью моего визита была крохотная конторка, расположенная на задворках одного из старых обветшалых зданий, которые в последнее время так быстро уходили в небытие, освобождая место для небоскребов. Лет двадцать назад это здание было предметом гордости горожан, сегодня — все равно что бельмо на глазу. Широкие лестничные пролеты, мрачные коридоры, крохотный, вечно скрипящий лифт, непомерно огромные помещения офисов, бессистемно разбросанные по всему зданию, плохо освещенные и сплошь покрытые пылью и копотью. Их снимали те, кому не под силу платить за офисы в небоскребах.