Эрл Гарднер - Только один выход

Мне помогли выйти из машины и подвели к грузовому лифту. Потом был долгий подъем, звук открываемой двери лифта, и девушка с родинкой на руке повела меня по выложенному плиткой коридору. Колби шел впереди, вскоре я услышал, как щелкнул ключ в замке. На меня дохнуло затхлым спертым воздухом — я находился в помещении конторы.

В течение одной-двух минут Колби убирал с моего пути все лишнее, потом я услышал, как он опустил шторы, чтобы свет уличных фонарей не проник в комнату.

Да, он оказался предусмотрительным, этот Колби.

Наконец он подошел ко мне и сдернул повязку. Я стоял перед сейфом, освещенным небольшим карманным фонариком. Все остальное было погружено во мрак.

Я видел только сейф и никелированный кодовый диск.

— Ну, Дженкинс, приступайте, — прошептал Колби, придвинувшись ко мне так близко, что в нос мне ударил слащавый тошнотворный запах, исходивший от его масляных волос.

Я взялся за диск.

— А я заодно поучусь открывать сейфы, — продолжал адвокат все так же шепотом. — Я наслышан, Дженкинс, о ваших уникальных способностях. Мы все удивлялись, как вам это удается. Вот теперь я и посмотрю.

Ну что ж, посмотри, подумал я про себя и принялся крутить диск взад и вперед, затем приложил нос к дверце сейфа, словно бы хотел понюхать металл. Потом взял нож и легонько постучал по металлу, прислушиваясь. В этот момент я походил на доктора, слушающего дыхание больного. Сочтя, что розыгрыш удался на славу, я убрал нож в карман.

— Все. Я знаю комбинацию, — шепотом объявил я и принялся набирать номер кода с уверенностью человека, открывающего свой собственный сейф.

Когда раздался щелчок, я повернул ручку, и тяжелая металлическая дверь распахнулась.

— Черт возьми, вот здорово! — воскликнул адвокат в порыве неподдельного восхищения.

— Не забывайте, что здесь дама, — напомнил я ему не без сарказма.

Тут он показал свою истинную сущность.

— К черту даму! — проговорил он и сунул голову внутрь сейфа.

Он вынул конверт с номером 543290, положил на его место тот, что получил от меня, собственноручно захлопнул сейф и повернул диск.

— Я не успокоюсь, пока не уничтожу этот конверт. — Он пододвинул к себе медную пепельницу и чиркнул спичкой. Пламя, потрескивая, охватило конверт. Сургучная печать начала плавиться и шипеть, растекаясь по пепельнице, полетели хлопья пепла, и наконец последний краешек конверта сгорел дотла. Адвокат взял авторучку и принялся размельчать черные обугленные остатки бумаги.

Завещание было уничтожено. От конверта под номером 543290 осталась лишь кучка пепла да несколько красных капель сургуча, застывших на дне пепельницы.

— Ну вот мы и закончили, — торжественно проговорил адвокат. — Дженкинс, вы просто гений. Благодаря вам я сорву хороший куш! Вы все делали так, будто знакомы с этим сейфом по меньшей мере лет двадцать, а ведь это один из лучших сейфов в стране. Нет, вы просто чудо!

Девушка ничего не сказала. Когда мое плечо случайно коснулось ее плеча, я почувствовал, что она дрожит, — ничего удивительного, если знаешь, что полностью находишься во власти этих негодяев.

На глаза мне вновь надели повязку, и машина долго колесила по городу, объезжая квартал за кварталом, чтобы сбить меня с толку. Наконец меня высадили возле моего дома. Адвокат был настолько осторожен, что не захотел показывать мне свою машину, — как бы я не опознал ее впоследствии, — и прежде чем снять повязку, проводил меня до квартиры.

Как только они ушли, я занялся делом. Разыскиваемый в десятке штатов, где газеты пестрели моими фотографиями, где с плакатов смотрели мои изображения, я достиг довольно высокого уровня в искусстве перевоплощения.

Знание китайских обычаев, манер, языка и психологии служило мне хорошим подспорьем, в особенности на Западе.

Местный китайский диалект — ужасно забавная штука. Дело в том, что этот язык тонический, то есть в нем существует два основных тона, или октавы, а в каждой октаве по четыре изменяющихся интонации. Таким образом каждый звук имеет по восемь различных значений, зависящих от того, в какой октаве он произносится. Например, «нгау» означает «корова», если произносится одним тоном, «собака» — если другим, а если произнести его чуточку подругому, получится «сумасшедший». Такой язык нелегко выучить, и китайцы пользуются этим. Им ужасно не нравится, когда белые люди вмешиваются в их дела. Насколько мне известно, я единственный из мошенников, кто умеет разговаривать на этой тарабарщине, так что кем бы ни был этот амбал с ледяными глазами, в китайском квартале я дам ему сто очков вперед.